Гарька и осознание собственной гнусности

(миниатюра в диалоге)

Эпиграф:
- И сказал Авессалом: «Береги яйца, Гаррибал!» -
( из завета от Еропки)


- Гарька! Картошкин! Очнись! Это я, Колбаса!
- Где я?
- В туалете. Уборной, то есть. Как ты себя чувствуешь?
- Как я сюда попал?
- Очень просто. Мы  сидели за столиком, выпили уже по двести пятьдесят и кружке пива, и вдруг тебя приспичило. Ты сказал, что пойдёшь посидишь. И ушёл. Мы тебя подождали минут двадцать, поняли, что чего-то не то и пошли сюда. И вот нашли тебя в бессознательном состоянии со спущенными портками. Сколько ж ты наклал-то! Целую лохань! Ну, ты и жрёшь! Ровно слон!
- Ох…
- Что? Не случилось ли страшного? Над тобой здесь никто не надругался?
- Кто?
- Я не знаю кто! Над тобой же надругивались. Не на до мной!
- Никто надо мною не… А как я сюда попал?
- Опять двадцать восемь! Мы сидели за столиком. Выпили по двести пятьдесят и сто сверху. Пожрали колбасы. Ты встал и сказал: Я щас. И ушёл. И с концами. Открываем уборную – сидишь. Со спущенными портками и дурашливым видом на счастливом лице.
И знаешь, что я  думаю? Это тебя Судьба карает.
- За что?
- А что, не за что? Разве это не ты спистил у Нюрки Махоркиной половики и самогонный аппарат?
- Она мне сама отдала!
- Ага. Отдала. И дала два раза! Вот только не ври, ладно! На смертном одре хоть не ври!
- Какой смертный одёр? Ты о чём? Это толчок, а не одёр!
- «Одёр»… Свинья неграмотная! Не «одёр», а одр»! Двоешник гнусный! А ещё пытается соврать, что не он  в Нюрки половики! Сволочь. Чтоб ты весь здесь удристался до самой до смерти. Чтоб мочою изошёл. И бурными каловыми массами.
- Да ладно… Чего ты прям… Я больше не буду…
- Не будет он… Свинья… Ладно. Подтирайся и возвращайся за стол. Только как следует подтирайся! Со стоном! А то провоняешь там всё…