ШУТНИКИ
Смеется тот,
Кто смеется последним.
Вышли мужики на трассу и сидят на колоде, себя в порядок приводят. Одежду снимают и зорко ее оглядывают: клещей в тайге всегда много, и с каждым годом их все больше становится.
— Посмотри, какой матерый, — удивляется Андрей. Он самый молодой из всех, хотя и мастер строительного участка, Лицо его оживлено, глаза весело сверкают. Он радуется солнцу, тайге и, наверное, каждой букашке. Но с клещами он не сентиментальничает и в коробок их собирает.
Я старше его на десять лет, а Петя старше меня на столько же. Вот и вся раскладка. Только разница в том, что мы рабо-тяги, а Андрей наш начальник. Но это на работе, а здесь все равны: тайга уравнивает всех.
И что я еще хочу сказать; Андрей никогда не кичился своей должностью, а исходил я с ним очень и очень много таежных троп. А Петр Павлович хоть и седины полная го¬лова — пацан пацаном. Вот он вытащил из-под кожи клеща, просто выкрутил его, как шуруп, — и в коробок. Склони¬лись они с Андреем над этой коллекцией и смотрят, чей клещ шустрее, да еще с одежды туда подкидывают. Здесь, на трассе, можно обстоятельно с ними разобраться и суд над ними учинить, воздать им должное, то, чего и заслужили, эти кровопийцы.
Оглядели мы друг друга, все, что можно собрали, весь «урожай», да так и сидели обнаженные: пусть тела провет-рятся, и подсохнет одежда. Сняли мы сапоги — пусть ноги отдохнут, но оказалось рано:
Воды-то мы не набрали! — хватился я. — Чем еду запивать будем? Ведь самое время перекусить!
Накинул я кое-что из одежды, надел сапоги — и на ключик. Тут раньше пасека была, и был колодец, но остался только маленький родничок и пара нижних венцов от сру¬ба. А водичка аж зубы ломит. Кто попил из таких ключей, тот уже дома не усидит, так и будет его по тайге носить, да из других ключей воду пробовать, до самой глубокой старости.
Вернулся я на место и воду принес, а друзья от воды оторваться не могут, пьют и от удовольствия покрякива¬ют: эликсир жизни! Тут и с клешами разобрались — подо¬жгли коробок. А их все равно прибывает в тайге. Такая напасть.
Мы достали продукты: хлеб да черемшу с солью. Чем не таежный полдник? Летят мимо нас машины, но ни одна не останавливается, и автобуса не видать. Уже и одежда просох-ла, и сапоги мы обули, и в сон клонить стало от солнца и скуки.
Я и говорю вяло: знал я одного товарища, еще в старые добрые времена, так тот очень интересно останавливал машины; «Ложусь, говорит, я поперек трассы, и первая попутная машина меня подбирает. Вот и все проблемы!»
И что, ни разу не били? — спрашивают меня друзья. Им уже весело стало.
Говорит, что не били, все думают, что плохо человеку вдруг стало, сердце барахлит у него. Но артист он, конечно, большой, тут у него не отнимешь, — уже смеемся мы. А то ведь и рога могли обломать, шофера ведь тоже ушлые ребята.
Тут Петя ожил совсем: Вон баллон лежит от КАМАЗа, давайте я его, и положу поперек дороги? Машина и остановится.
— Палыч, а почему ты сам лечь не хочешь, как тот твой герой? — пристаем мы к Пете.
Я что, дурак совсем? — удивляется пожилой мужик и уже катит баллон к дороге — совсем, как пацан.
Тут Андрей ему и говорит, и даже очень серьезно:
Будут тебя бить, мы тебе не поможем, потому что за дело будут учить.
А что? Обязательно будут бить? — изумился Петя и хлопает глазами.
Ребенок и только.
Обязательно! — говорит Андрей и уже не смеется, а мне все равно смешно. Бросил баллон Петя и сел к нам на колоду.
Я один раз подряд три машины остановил. У нашей «тачки» сел аккумулятор, Григорий свидетель.
Да, было такое дело, — смеюсь я. Ягоды тогда мы много набрали, а машина не заводится. Сумерки уже, а в такую пору остановить машину — проблема, — рассказываю я всю историю. Мы все пробуем остановить машину, но нас будто, и не замечают шофера, мимо летят.
А Петя зудит, и зудит:
— Да я бы сразу остановил!
— Останови, раз ты такой герой!
И что вы думаете? Петя голосует, а мы смеемся заранее, но первая же легковая машина остановилась. Только у водителя не было проводов, чтобы «прикурить» от его аккумулятора.
Три машины подряд остановил Павлович, — подвел я итог своему рассказу. — Наверное, его ментовские штаны помогли, он на дороге вроде светофора ими маячил. Петя вспыхнул порохом:
Причем здесь ментовские штаны. Ведь темнело уже, и не разберешь, кто и в каких штанах был.
Просто ты, наверное, дурень, а дуракам всегда везет. Это старая истина, и не мной она впервые сказана.
Палыч подпрыгнул выше колоды, на которой сидел, — задело мужика. На это и был весь наш расчет. Просто посме¬яться хотелось, да и Петю подзавести. У нас в городе один чудак был, он умер давно. Так его весь город знал и любил по-своему. Тот всегда что-нибудь да учудит. Сам здоровый такой, под два метра ростом, но мухи не обидит. И на все похороны ходил. И всех знал по имени отчеству — кого не спроси. И еще играл в похоронном оркестре, короче, добрый символ города. И дети за ним табунами носились. Так вот. Одел он раз ментовскую фуражку и в руки жезл взял, чтобы машины останавливать. А сам бич-бичом, с гаишни¬ком никогда не спутаешь; кто же его не знал в городе?
Стал он на дороге и машины останавливает. Те, кто его знает, посмеются и дальше едут, а ведь были из районов шофера. Так он у них права отбирает: машина, мол, немытая, и своим видом она настроение людям портит. Это же надо
так сформулировать претензию. А он, значит, не портит.Поматерятся шофера, а куда денешься? Мент — непреклонен. Давай права и все. А он им: «Завтра, к трем часам, чтобы пришли на разборки в ГАИ», — и вежливо провожает в дорогу. Сначала смеялись гаишники. А тот уже пачками документы таскает. Понравилась «символу» такая работа, но тут гаишники отобрали у него жезл и фуражку. Поняли, что добром эта шутка не закончится.
Тут уже все посмеялись вволю. После Андрей и говорит:
Жалко, что у Пети нет жезла да фуражки. Он бы нас быстро домой отправил.
Тут Палыч словно проснулся:
А я и без жезла остановлю. Гоните, придурки, по чер-вонцу.
Мы, конечно, не оскорбились, пусть еще смешнее будет, и даем ему по червонцу. Зажал он их в руках веером, и на дорогу вылетает и деньгами машет. Шофера — народ зоркий и своего не упустят.
И что ты думаешь? Первая же машина остановилась. Через минуту мы уже ехали домой. А тут и клещи полезли из всех швов на нашей одежде. Не любят они большой температуры, вот и двигаться начали. Мы их тут же за боковые стекла отправ-ляем, чтобы паники дома не было.
Доехали мы хорошо. Еще и черемшей угостили шофера. Тут Андрей и говорит торжествующему Пете:
Что-то я не припомню, сколько было червонцев в твоей руке: три или два?
Я тоже не помнил. Веером их Петя держал, а, сколько их было — не помню? Тут Палыч взял свой короб и говорит нам весело:
А вот этого вам знать и не надо, шутники, тоже мне! — и пошел к своему дому.
Ну и Петя!
