Бойся только страха (фанфик-кроссовер по фэндомам "Мерлин" и "Гарри Поттер")

Нет более важной вещи, чем перестать бояться. Но не надо путать храбрость с безрассудством. Роберт де Ниро

Узнала я, как опадают лица,
Как из-под век выглядывает страх,
Как клинописи жесткие страницы
Страдание выводит на щеках,

Как локоны из пепельных и черных
Серебряными делаются вдруг,
Улыбка вянет на губах покорных,
И в сухоньком смешке дрожит испуг.

И я молюсь не о себе одной,
А обо всех, кто там стоял со мною,
И в лютый холод, и в июльский зной,
Под красною ослепшею стеною.


Автор:Анна Ахматова


Старый полуразрушенный замок, 496 год.



Страх. Он сжигает изнутри, не даёт жить, мыслить здраво. Тому, кто не совладает со страхом – не будет покоя.

Моргана знала это лучше, чем кто-либо другой. Эта пытка, казалось, не имеет конца. Вроде бы, чего ей бояться теперь? Ведь она сбежала от ненавистного Утера, она в безопасности. Так почему ей всё ещё кажется, что опасность поджидает её за каждым углом?!

Из открытого окна дул холодный ветер, растрепав распущенные чёрные локоны и складки дорогого тёмно-зелёного платья, заставляя девушку поёжиться. Её хрупкий силуэт вырисовывался на фоне красивого пейзажа покрытого мраком ночи, и тёмного неба, усыпанного россыпью загадочно подмигивающих звёзд. Всегда расправленные плечи поникли, а лицо осунулось.

Она казалась совершенно спокойной, ничем не показывая, как ей больно, даже наедине с собой. Разве что губы то незаметно подрагивали, то расплывались в хищной, горькой улыбке. Серебряный свет луны делал образ девушки похожим на призрака, чему только способствовала мертвенная бледность лица и безжизненная пустота в ярко-зелёных глазах.

В груди бушевал пожар, в котором, крича и страдая, сгорала вся её прежняя жизнь, мировоззрение, привязанности. С кровью и плотью вырывала из себя проросшие корни доброй, милой и храброй девушки. Осталось ли это в ней? Была ли она когда-либо такой на самом деле, или это – всего лишь маска, слишком плотно въевшаяся в лицо?
Артур, Утер, Гвен, Гайюс, даже Мерлин… она ведь, было время, любила их. Любила каждой частичкой своей открытой и доброй души, беспечно вверяла им себя всю без остатка, не жалея для них ничего. И верила, ВЕРИЛА, что они тоже. Зря.

«Никогда… ещё никогда в жизни ей не было ТАК больно…
Она никогда не боялась смерти, упорно не замечала, когда та подступалась к ней близко. И только сейчас, умирая от яда на руках своего убийцы, ей было страшно. По-настоящему страшно умирать так бессмысленно. От предательства.

Синие глаза убийцы полны печали. Умоляюще, неверяще она ловит его взгляд, содрогаясь в агонии, даже в этот миг тщетно пытаясь понять, за что. За что он так с ней…

Мерлин всё смотрит на неё, и, хоть и застыло на его лице выражение скорби и вины, Моргана знала, что вскоре он будет уверен: она сама виновата. А в чём, собственно? В том, что устала видеть смерть и издевательства над себе подобными? В своём страхе перед магами Утер давно перешёл все мыслимые и немыслимые границы, истребляя их, как животных. Знай он, кто она такая – не посмотрел бы, что она его дочь. А ведь это её суть, не Моргана выбрала магию, а магия её. Так неужели весь её грех в нежелании умирать молодой, по приказу собственного отца?

Глаза и сердце застилала тьма. Может быть, смерть – спасение? От боли, от страха, от одиночества? И всё-таки, как же хочется жить… быть счастливой, вопреки всем предателям, сломавшим её, как куклу».

Судорожный вздох с хрипом вырвался из груди. Сбылось то, чего она боялась едва ли не больше, чем казни - одиночество. Она осталась совершенно одна. Да, Моргауза рядом, но для Морганы она была всего лишь союзником. Сестра? Она впервые её видит. И в каждом красивом слове Жрицы, в каждом её проявлении нежности и заботы чувствуется яд, долженствующий уничтожить прежнюю Моргану, вылепить из неё кого-то другого… совершенно чужого – ведьму, в которой не останется ничего, кроме ненависти к тем, кого она раньше так любила, ко всему миру. Ни любви, ни жалости, ни даже боли. Пустая, мёртвая марионетка, живущая только местью. И, надо признать, чем дальше – тем лучше у неё это получалось.

Дверь скрипнула, и даже не поворачивая головы, Моргана знала, что в комнату вошла Моргауза.

- Пора, - тихо произнесла Жрица, - Сегодня я научу тебя призывать духи мёртвых.

...

Мы тратим жизнь на мелочные ссоры,
Упеки и пустые разговоры,
На суету, обиды, холод слов,
А надо бы - на верность и любовь!

Сжигаем жизнь бездумно и до тла
На нудные заботы и дела,
На ложь, притворство, маскарад и маски.
А надо бы на нежность и на ласки.

Жизнь распыляем на тоску и скуку,
На «имиджа»,ненужную науку,
На зависть, на угодничество, службу.
А нужно бы на истинную дружбу.

Спешим куда-то, что-то добываем,
Чего-то ищем, что-то в ней теряем;
И копим деньги, злато-серебро...
А надо бы душевное добро.

Волнуемся, болеем и страдаем;
Кого-то предаем и выбираем,
И тратим, тратим жизнь на пустоту
А надо бы на светлую мечту.

Боимся быть собой и верить в сказки,
Боимся, что не те увидим краски,
Боимся в чувствах искренними быть,
А надо просто верить, жить, любить,

Автор:Н.Терещенко

Поверь мне – счастье только там, где любят нас, где верят нам. М. Ю. Лермонтов.

Хогвартс, 1061 год (15 лет спустя).



Закат алел над величественным замком, который обещал простоять века и прослыть легендой. Где-то вдали поблёскивало, словно россыпь бриллиантов, большое озеро, за которым норовило спрятаться убегающее солнце. В небе, будто окрашенном кровью, то и дело пролетали совы или гиппогрифы, которых так любила Хельга, одна из основательниц этой школы. А близ замка, прямо на траве, покрытой лёгкой вечерней росой, сидели двое волшебников.

Даже их друзья – Годрик, Хельга и Ровена, хорошо знающие обоих, могли бы удивиться, увидь они их сейчас. Салазара, равно как и Моргану, редко можно было застать такими умиротворёнными.

Высокий темноволосый маг лет тридцати-сорока на вид, которого уже с первого месяца после открытия школы собственные ученики боятся как огня, снова внимательно, задумчиво и с нескрываемой гордостью оглядывал замок и его окрестности. Он вложил в него не меньше сил, чем остальные трое основателей, хотя иногда думал, что даже больше (но озвучивать сие не позволяло здравомыслие - ибо Годрик с его мечом…). Маг наконец-то понял, чего ему так не хватало – дома. Настоящего дома, где можно не ждать удара в спину. Дома, где рядом все близкие люди – как бы он не отрицал, даже ему, любящему одиночество в своих подземельях, они нужны.

Краем глаза взглянув на сидящую рядом Моргану, Салазар беззлобно усмехнулся. Случайно или нет, но она сидела в той же позе, с тем же задумчиво-умиротворённым выражением лица, и не надо было применять легилименцию, чтобы понять – даже мысли у них сейчас схожи. На ней не было привычной маски отстранённого высокомерия – она, то самое счастье, что когда-то в прямом смысле свалилось на голову, казалось, разделяла с ним все его чувства и взгляды. Уже не казалось странным то, что она перенеслась во времени на несколько веков вперёд, хотя даже для самых сильных магов это было непосильной задачей во все времена. Уже не казалось странным и то, что этого не было предусмотрено судьбой – ведь до их встречи Салазар и весь магический мир знал как аксиому тот факт, что Моргана Пендрагон – сильнейшая тёмная ведьма, Жрица, чистое зло, та, что была героиней многих мифов. Два настолько похожих человека должны были встретиться. Хотя вначале всей этой истории никому из них и в голову не могло прийти, что они хоть сколько-нибудь похожи…


...


Одиночество нельзя заполнить воспоминаниями, они только усугубляют его. Гюстав Флобер


В потемках улиц призрак бродит,
Пытаясь сжечь напрасно боль,
Но к сожаленью не выходит
Проклятье тяжких его доль.

С судьбою он давно в разлуке
И жизнь исчезла, в старте самом
И рухнул мир на первых сутках;
Лишь тяжкий след в души оставив.

В мечтах безоблачное небо...
Надежды искра угасая,
Мечтает лишь о крыльях белых,
Чтобы взлететь к олимпу рая!

Но вот жестокая реальность:
Пустые души, злые маски
Лишь одиночества печали
Ничто уже и не осталось.

В потемках улиц призрак бродит
Тьма показалась бесконечной!
Но в сердце преданное строго
Лишь добрый свет живет навечно!!!

Автор: Диана Хасанова


Прошлое.


Одиночество. Салазар уже давно старательно делал вид, что ему не знакома тяжесть этого слова. Но от себя не убежишь.

Иногда перед глазами калейдоскопом ярких картинок мелькали воспоминания, хотя ему порой хотелось, чтобы их не было вовсе. Жить без прошлого легче.

Детство его не лучше и не хуже, чем у других. Родители были простыми зажиточными горожанами, оба полукровки. Между ними не было глубокой любви, но существовало нерушимое взаимопонимание и любовь к сыну. Они хотели ещё детей, и в принципе деньги им это позволяли - у Салазара был брат, но он умер от драконьей оспы в шесть лет. Мать, Астарта, была очень красивой женщиной, но у неё часто случались выкидыши. Это не могло не отражаться на отношениях в семье, что во многом портило детство. Впрочем, Салазар всё равно считал себя счастливым ребёнком, потому что видел – кому-то приходится гораздо хуже.

Первый магический выброс случился у него рано, потому он знал, что является волшебником, столько, сколько себя помнил. С ранних лет он буквально взахлёб читал книги, изучал заклинания, питая особую страсть к рунам и зельеварению. Последнее не особо нравилось родителям, так как потом подолгу приходилось разгребать последствия эксперементаторской деятельности ребёнка, но того было не остановить. До тех пор, когда в их края пришла Инквизиция.

Из-за серии бессмысленных казней мирные люди стали бояться любого шороха. Фанатиков в то время стало особенно много, и подозрение в «сделке с дьяволом» могло пасть на любого. Гнетущая атмосфера ощущалась всюду, и куда бы ни шёл, возникало желание оглянуться. Родители строго запретили сыну как-либо проявлять свои магические способности, сами придерживаясь того же. Но… видимо, не помогло.

Салазар не знал, почему ЭТО случилсь. Ведь день был самым обычным. Ему было двенадцать, он сидел в углу комнаты, разговаривая со змеёй – особенность, о которой он узнал не так давно. Чуть слышно скрипнула дверь, пропуская невысокую женщину с огненно-рыжими волосами, тщательно спрятанными под платок и такими же, как у Салазара, ярко-зелёными глазами.

Что-то было не так, это он почувствовал сразу. Впрочем, это было нетрудно, учитывая то, что лицо Астарты, его матери, тогда больше всего напоминало лицо покойника из-за мертвенной бледности. Быстро обведя полубезумными глазами комнату, она вдруг схватила Салазара за руку и почти волоком потащила в подвал, ничего не объясняя. Едва она прикрыла вход в подвал старым ковром, в доме раздались тяжёлые шаги посторонних. Потом… началось безумие. Видимо, Астарта и Вилард н ожидали такого поворота событий и не успели достать палочки из тайника, и факт остаётся фактом: их схватили и увели. Растерянный Салазар бросился их искать, но нашёл лишь тогда, когда увидел зарева костров на центральной площади. Едва не задохнувшись в толпе, слыша ужасающие предсмертные крики самых дорогих людей и