Был такой фильм “Лимонадный Джо”. Пародия на вестерны. В фильме хороший ковбой убивал плохих ковбоев и пил только лимонад. Во времена моего детства такие фильмы закупали, чтобы показать советскому народу всю тупость американской киноиндустрии. Хотя, что было плохого, если мужик пил только лимонад. Женщинам нравилось, мужики не понимали. Мы, пацаны, не вникающие во все тонкости идеологической борьбы, всем двором ходили на этот фильм девять раз. И не только мы. Все, кто умел ходить и видеть. Клуб был рядом. Пятница, суббота, воскресенье. По три сеанса в день. В шестнадцать, восемнадцать и двадцать ноль-ноль. Полный аншлаг. Очередь змеёй – голова не видит хвост. Хвост скупает билеты у головы в три цены. Киномеханик Вася, видя полный зал, потирал руки, прикидывал размер премии за перевыполнение плана. Молил бога и благодарил знакомого из фильмофонда, что тот дал фильм на целых три дня.
Это предисловие.
После армии я устроился на завод. А при заводском Доме культуры имелся духовой оркестр. Тогда, каждому заводу иметь свой духовой оркестр было так же престижно, как сейчас любому предприятию иметь собственную службу безопасности. Как же. Сыграть гимн на торжественном собрании, тушь при награждении передовиков производства, пройтись во главе колонны на демонстрации было делом престижа для руководства перед вышестоящими инстанциями. Дескать, не только план перевыполняем, но и тягу работников к искусству поддерживаем. Эх, как играют черти. Проникнитесь. И представители райкома, горкома и обкома проникались и приглашали оркестр на свои мероприятия.
На всех смотрах и конкурсах наш заводской оркестр неизменно занимал первые места. И как иначе? Коньком оркестра было произведение Вано Мурадели “Партия – наш рулевой”, с которого начиналось любое выступление. Представьте, кто из членов жюри при таком репертуаре, смог бы поставить им низкую оценку?
Ребята из духового оркестра числились заводскими. Все были пристроены, как “подснежники”. Кто при Доме культуры, кто при заводе. Руководство постаралось, профком согласился, партком закрыл на всё глаза. Да, нарушение. Но, идеологически выверенный репертуар и престиж родного предприятия преобладали перед трудовым законодательством.
Ставки были небольшие, но ребята не жаловались. Стаж идёт, зарплата во время и целый день свободен. А это значит можно и подхалтурить. Основным доходом были похороны. Э, не скажите. Раньше, умерших тихо на кладбище не увозили. Оркестр заказывали. И на вынос из дома, и на пронос по улице, благо пробок не создавали, и на кладбище. Было время. И звучал Похоронный марш поляка Фредерика Шопена, и шелестели купюры в карманах музыкантов. И звучала ритуальная фраза духовиков: Спи, жмур, спокойно. Башли твои у нас в кармане.
А похороны проходили гораздо чаще, чем торжественные мероприятия или демонстрации. Иногда в день два мероприятия отрабатывали. В общем, неплохо ребята зарабатывали.
К очередному торжественному юбилею, организовали в районе смотр художественной самодеятельности.
Народу в зале битком. Все пришли, кто тягу к самодеятельности имел. И те, кого для массовости организовали с ближайших предприятий. И Жека Лупиков пришел. У нас работал на прессе. Его мастер пораньше отпустил. - Иди, холера ясная, для вас же мероприятие устраивают. Повышай свой культурный уровень.
- А как же план?- удивился тот.
- Завтра, завтра план нагонишь. Не хватало мне ещё выговора по партийной линии. А, ну, одна нога там, а которая останется – сам оторву.
Жека явку и обеспечил.
Пришел и сел в первый ряд на свободное место, аккурат по центру.
Начали.
Ведущий объявляет: Автор музыки Вано Мурадели, “Партия – наш рулевой”, исполняет духовой оркестр, руководитель, заслуженный артист республики (никак не меньше при таком репертуаре) Владимир Савинов.
Аплодисменты в зале.
И грянул оркестр. И притихли все. Музыканты щёки надувают. Видно, стараются черти, играют звонко.
Все бы хорошо. Только вдруг Жека Лупиков, где-то на тридцать восьмом такте, ни с того, ни с сего достает из кармана лимон и начинает его ошкуривать. Не знаю, может, у него кислотность занижена, или не пообедал, но, только, содрав шкурки, Жека этот лимон откусывает и жует со смаком. Запах окутал первые ряды. А Жека сидит, музыкой наслаждается и челюстями культурно в такт двигает.
Запах лимона не поднялся вверх, не улетучился в вентиляционных шахтах, а коротким путём переместился на сцену.
А наши музыканты, парни с нормальной кислотностью. Может у них чего другое не в порядке, но смотреть, что лимон едят, как пирожок с капустой, не каждому под силу. У них естественная реакция, как у всех нормальных людей - полный рот слюны и нижняя челюсть на бок.
Тут у ребят сбой произошел по части звукоизвлечения и ритма. Они, вроде стараются не смотреть на Жеку, дудят с закрытыми глазами. Напрасный труд. Лимонный дух уже по всей сцене раскатился, в нос музыкантам шибает. Какая уж тут музыка? Бедный Вано Мурадели. Хорошо, что уже десять лет как лежал на Новодевичьем кладбище и не видел такого позора.
А ребята духовики стараются. Чего только не пробуют, чтобы от ощущения лимона избавиться. Кто по сцене ходит, кто в паузах волосы у напарника нюхает, кто просто приуныл. Только барабанщик отбивал чёткий ритм. Мимо этого ритма дудели трубы. Дирижер пытался спасти положение, но сам корчил такие гримасы, что только усугубляло положение.
И тогда раздался первый хохот в зале с дальних рядов. Не все же лимонный запах учуяли.
Музыканты превратились в клоунов. Кто пищит, кто слюной булькает, а кто и вовсе только воздух через трубы вхолостую пускает.Зрелище не для слабонервных.
Сидящие в зале, от такой комедии, смехом давятся. От хохота лбами о соседние ряды стукаются, травмы получают.
Хохочут, нет, ржут как кони, руками машут, ногами чечётку выбивают и пузыри пускают. Концерт удался. С первого номера. Это не просто художественная самодеятельность. Это целое супер-пупер представление. В цирке за плату такое не увидишь. Это просто подарок от профсоюза после трудовой смены.
Зал заводится. Рыдает зал от этого действа.
Тут у трубача по партитуре должно быть соло. Всего-то девять тактов с верхним ми. Бедняга зажмурился, напыжился, ногой по сцене ударил, как молодой жеребец, и выдал. Да, он выдал звук. Эту верхнюю ми. Такие звуки в культурной компании стараются не замечать.
Зрители уже ревут в глотку. Кашлем исходят. Обнимаются, поддерживая друг друга. Ха-ха-ха. Ой, умру, Уведите меня отсюда. Сам не выйду. Братцы, помилосердствуйте.
Рабочий человек может выдержать две смены подряд, даже три, но так долго смеяться он не может. Кто хрипит, кто только рот открывает. Издать смех сил не хватает. Некоторых уносят. Роняют, поднимают, тащат волоком. По залу летят слюни, сопли, вставные челюсти. Никто ничего уже не понимает. Мама родная, забери меня отсюда. Истерика уложила зрителей на лопатки. Кто-то успел ещё крикнуть: Вызовите скорую. И сам забился в истерике.
А на сцене, дальше - хуже. Трубачи полные трубы наплевали и за кулисы ушли. У баритона челюсти судорогой свело, и он со сцены подался. Потом и другие, видя, что номер сорвался, инструменты побросали. Один барабанщик до конца выстоял. Ударил в тарелки, поклонился и тоже от зрителей побежал.
А зрителей уже и не было на местах. Все в проходах валялись и за животы держались. Кто за свой, кто за чужие. А кто послабее, тот просто тихо постанывал.
На этом смотр и закончился, потому, как, сами понимаете, тут уж не до концерта, тут бы живым до дому добраться.
Жеку Лупикова, потом били. Прямо у выхода. Всем оркестром кислотность выправляли. Три дня потом пресс не работал.
А кличка Лимонный Жека приклеилась к нему навсегда.
