(Окончание квазидетектива «Давайте танцевать от Оперного…»)
ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО
Данная рукопись попала ко мне случайно, как и положено в приличном приключенческом романе.
Некоторые, так сказать, затруднения материального плана позволили мне приобщиться на некоторый период существования к клану сборщиков картона и макулатуры, что было бы, конечно, неприемлемо для меня, специалиста по цветмету и стеклотаре во времена оные, но… Как говорится у нас средь российского народа: «Такова ля ви». И я с народом полностью согласен. Но ближе к теме.
Дождливым вечером, развесив сушится свой старенький с подбоем плащик, я принялся за сортировку собранной за день целлюлозы. Поразительно, но ни красочные выброшенные книги, ни толстенные яркие журналы не вызывали нервную трепетную дрожь в руках, как бывало раньше, лет сорок- двести назад! Всё действительно оказалось макулатурой! Редкие же письма я, естественно, не читал. Но, вот, тетрадочка сия, вернее, ежедневник за 2015 год, черного цвета, засаленный до брезгливого передергивания меня заинтересовал крайне! Из него выпала самодельная карта с нарисованным красным крестиком и надписью «ЗДЕСЬ!»! Причем слово «ЗДЕСЬ!» было подчеркнуто зеленым фломастером. Может, этот цветовой диссонанс, эта пошлая безвкусица меня и привлекла. Я с любопытством и даже без передергивания послюнил указательный палец , перевернул страницу и вчитался.
Странная тетрадочка была исписана двумя, насколько я понял, незнакомыми друг с другом людьми. Причем, первым было написано вступление и концовка, а секондом – все остальное.
- Со-авторство, - подумалось тогда мне. – Ты смотри, даже с белибердой по одному справиться не могут…
Но чтение продолжил: вечер предстоял дождливый, тусклый и длинный, как раз для чтива.
ВСТУПЛЕНИЕ
Я не спеша прохаживался на втором этаже вдоль стеллажей с образцами минералов, раковинами, ракушками, чучелами, статуэтками и прочей дребеденью, собранной и подаренной Герману Арнольдычу друзьями и знакомыми.
Внизу негромко гомонили. Фоном звучал голос телевизионного Дроздова. Позвякивали расставляемые столовые приборы и посуда. Герман Арнольдович что-то добродушно и невнятно рокотал средь гостей.
Я задержался напротив куска известняка с вкраплением чьей-то кости. Нацепил очки, прочел надпись под экспонатом: «Клюв сипа белоголового». Осторожно погладил клюв пальчиком и прочитал ниже: «Найдено в 2010 году. Место нахождения: скотомогильник близ г.Варны». Я брезгливо оттер палец о висевший рядом клочок шкуры пещерного медведя, передвинулся дальше, к фотографиям на стене.
Природа… зверьё… птицы… разные членистоногие класса насекомых из отряда блох… Герман Арнольдович оказался мастеровитым фотохудожником! Видовые широкоформатные, и макросъемка, и портреты, видимо, достойных людей… И лишь одна фотография, 30 на 40, выбивалась из тонко подобранной галереи снимков.
На фоне горы с пещерным зевом была снята группа незнакомых мне, не считая Арнольдыча посередине и Якова с Тяпой по краям, людей.
Кто эти люди и почему они расположились на этой стене среди уральской флоры и фауны, хотя остальные хомо и сапиенсы висели на противоположной – мне было непонятно. Может, этим они меня и заинтересовали. Любопытно. Я, кажется, всех знакомых и друзей Германа знаю, а этот снимок недавний, года два-три, не больше, не выцвел ещё. И, судя по располневшей фигуре Якова, скорее всего – позапрошлогодний. Арнольдыч его тогда с «Педигри» на «Роял Конин» перевел. Но людишки-то, людишки эти откуда?! Что за экспедиция? Может, разовые какие-нибудь? Из богатеньких, на охоту-рыбалку прикатывали?
Я вгляделся ещё внимательней. Нет, не тянут они что-то на богатеньких. Особенно вот этот, рыжеватый, с недельной щетиной. Да и тот, крайний, чернявый. Бомжеватые какие-то, поношенные, будто Сахару пешком пересекали. И улыбки вымученные, неестественные.
Ладно, чего гадать… Придёт вечер – послушаем Арнольдыча, может, чего и расскажет.
А снизу уже потянуло запахом готовых шашлыков, укропа и свежих огурцов. Я поспешил к гостям. Участники ежегодного трехдневного семинара краеведов, организованного по интернету Германом Арнольдовичем, рассаживались за длиннющий обеденный стол. Семинар был юбилейным, девятым по счету, посему и тема его была праздничная: «Быт и уклад южно-уральских женатых и разведенных мужчин конца 20-го – начала 21-го в.в.».
. . .
Вечером мы поднялись с хозяином наверх.
Слушатели семинара занимались своими привычными любимыми делами: кто-то играл в гостином домике в биллиард и нарды, кто-то тихонько бряцал на гитаре у мангала, кто-то просто нежился в гамаках и шезлонгах у беседки, потягивая из бокалов и переговариваясь с год не видимыми друзьями. Немногочисленные жены помогали Агнессе Прокопьевне, жене Арнольдыча, по хозяйству: вновь накрывали стол для ночных «слушаний», перемывали посуду, кормили скотину, топили баньки по-черному и по-белому, на любителя.
- Чего ты меня сюда тащишь? – пыхтел сзади Арнольдыч, поднимаясь по лестнице. – Гостей полон двор, а ты разговоры разговаривать. Потерпеть не можешь, что ли? Федор Федорович аж с Фершампенуаза припёрся расслабиться, а ты, вражина!.. Занять их надо, а то наклюкаются сейчас без дела – и вспомнить нечего будет! Давай я хоть на рубку дров его брошу, а?
- Не ной. Пристроили твоего Федора, - глянул я в окно. – Скотину с хозяйкой пошел кормить.
- Ну, и славненько! – Арнольдыч с шумом отдувался. – Фу-у! А с моей Агнессой каждому скотину кормить захочется. Ты-то чего от меня хотел?
- Герман, расскажи, что за люди? – кивнул я на фотографию. – Мы лет двадцать знакомы с тобой, а этих первый раз вижу. А висят на почетном месте, между прочим! А я, вон, в дальнем углу, как приблудный! – Язвительность всё-таки прозвучала в моём голосе.
Лесник тяжело опустился в кресло, не спеша достал трубку, раскурил. Помолчал.
- Это надолго, - произнес, наконец, он нехотя. – Часа на три-четыре…
Я расположился напротив.
- Ничего. Я свободен с четверга на воскресенье.
Хозяин неприязненно скользнул по мне взглядом.
- Хорошо. Раз ты желаешь… - Он поднялся, подошел к книжной полке. – Вот. Начни с этого, иначе ничего не поймёшь. – Бросил ко мне на колени тонкую брошюру.
Я прочитал заглавие: «Давайте танцевать от Оперного, или Тайна затопленной штольни».
- А это, - он положил на журнальный столик тетрадь в дерматиновой обложке. – прочитаешь после. Это путевой дневник автора «Оперного…». Неоконченный. И не обращай внимания, что написано через задницу! У него, дурака, потуги к графоманству были, вот и изощрялся… Сумасшедший, что с него взять было?..
- А почему «неоконченный»? И что значит «потуги были»? Его уже нет с нами? Усоп?
Герман нервно дернул головой, вздохнул тяжело.
- Есть он с нами. Куда, к черту, от него деться?.. Есть. – Он выбил трубку. – Ладно, сиди. Читай. Потом и вопросы задавать будешь. Самогонка на подоконнике, там же и стакан. Через полчаса Агнессу пришлю к тебе с горячим, закусишь. Всё, читай. Я – к гостям.
И он, скрипя суставами, спустился вниз.
А я включил ночник, наполнил стакан и принялся за чтение.
«ПУТЕВЫЕ ЗАПИСИ ЭКСПЕДИЦИИ ПОД РУК. ЖЕДЯЕВА А.А. В Р-Н ОЗ. Б.МИАССОВО И ДАЛЕЕ»
ПРЕДТЕЧА
Вечерняя снежная вьюга бушевала в городе. Уже казалось – пора быть теплу, конец марта, но природа будто на что-то обиделась. А, может, кто-то и из последователей Теслы куражился поблизости. И стоило выключить автомобиль, как салон за пять минут выстуживало.
Скрипели на ветру промерзшие деревья, жаловались друг дружке на судьбину. Пьяно раскачивались фонари на столбах. Завывало демонически в переулках.
Он достал мобильник, включил подсветку, посмотрел время. Минут пять осталось. Прикурил сигарету. И в это время открылась задняя дверь, и на сиденье плюхнулась бесформенная, запорошенная снегом фигура с опущенным на голову капюшоном.
- Слава богу! Я уж думал – ты не придешь, - не оборачиваясь, произнёс водитель.
- Чего не приду?.. Приду. Договаривались же… Просто, полгорода исколесил, пока проверился. – Фигура шумно зашевелилась сзади, закурила.
- Проверился? Ну и…? – напряженным голосом спросил водитель.
- Нормально всё, путём!
- Саша, не тяни! Принёс? – напряжение в водительском голосе усилилось.
Сзади помолчали какое-то время.
- Принёс.
На переднее пассажирское кресло шмякнулся туго перетянутый на много раз скотчем черный пакет. Водитель вздрогнул. И внимательно оглядел через стекло сумеречные окрестности. Кажется, тихо. Лишь из-за угла ближайшего к парку дома появились сначала одна зга, потом целый сноп. Видимо, кто-то стоял на ветру и курил.
- Влюбленный, поди. На свиданке. Счастливец, - подумалось водителю. Но настороженность не прошла.
- Здесь всё?
- Угу, - подтвердили сзади. – Если б ты только знал, чего мне это стоило! Каждую секунду, как на минном поле!..
- Не канючь! – прервали пассажира. – Не строй из себя здесь… Все на взводе! Тем более: на святое дело идём…
И в это время с оглушительным триплексным грохотом разлетелось лобовое стекло! А вслед за ним – и остальные!
