Это Авенир Метёлкин. Авенир — стихийный философ. Экстракт, выдавленный и собранный из глубины народного опыта. Авенир не пишет книг. Природа ему благодарна. Он сохраняет леса и не загрязняет реки отходами целлюлозно-бумажного производства. Авенир разговаривает. Он беседует с людьми, и в беседах этих, неспешных и обстоятельных, рождается истина. Но Авенир не навязывает истину людям. Он осторожен и терпелив. Он указывает людям направление в поисках истины, а люди самостоятельно постигают её глубины. Люди благодарны Авениру. Они приносят ему деньги, еду и курево. От денег Авенир отказывается. Авенир не нуждается в деньгах. Он любит выпить. Но Авенир не алкоголик. Добрая выпивка раскрепощает его ум. Люди берут деньги и покупают Авениру водку. Он сдаёт пустые бутылки. На вырученные от сдачи бутылок рубли Авенир покупает сладости и угощает ими детей. Авениру нравится радостные детский смех. Дети благодарны Авениру.
Авенир сидит на ошкуренном сосновом брёвнышке и курит беломорину. Глаза его хитро прищурены и в уголках разбегаются веером лучики морщинок. Авенир умиротворённо улыбается и бережно гладит коричневой задубелой ладонью белизну соснового бревна.
- Вот как, значить! - ласково говорит Авенир, сплевывая густую слюну. - Надоть, надоть, - продолжает он, вылавливая их мятой пачки новую папироску.
- Людей-то сколько, - грустя и страдая душой, тоскует Авенир, постукивая жёлтым от табака ногтем по папиросной пачке. - Э-э-э-э-х-х-х!
Чиркает спичка. Авенир подносит трепещущий огонёк к папиросе, глубоко затягивается и с дымным выдохом заходится в перхающем кашле.
- Здоровье уже.., - то ли жалуется, то ли извиняется Авенир. - Надоть, надоть, - хрипло повторяет он, гладя свежеошкуренное сосновое брёвнышко и в этом незатейливом «надоть» сокрыта по спудом вековая мудрость и сила народа.
Я тихо встаю и ухожу. Авенир глухо кашляет и бормочет что-то неразборчивое. «Надоть, надоть, - вспоминаю я и на сердце ложится светлая печаль».
