В небольшом светлом и уютном доме царила суета. Недавно проснувшаяся супружеская пара, время от времени перебрасываясь парой слов, сосредоточенно готовилась к выходу на природу. Женщина наполняла большую корзину продуктами, а муж грузил в дорожную сумку всё, необходимое для приготовления шашлыка. Затолкав в неё одноразовый мангал, мужчина вытер со лба обильный пот и сел на стул.
– Угораздило же нас проспать, – проворчал он. – Да и, вообще, зачем мы приурочили очередной пикник к полнолунию? Надо было выбираться, как и намечалось, на минувшей неделе.
– Аль, – мягко отозвалась жена, – ты же помнишь, тогда беспрерывно лил дождь. Какая бы у нас получилась прогулка?
– Ты права, Жанна, – виновато отозвался Альберт, – а я сам не знаю, что говорю. Прости….
Его прервал звонок. Мужчина вздрогнул.
– Это ещё кто?
Жанна закрыла лицо руками.
– Извини, милый, забыла тебя предупредить. Лёля приехала.
Муж ахнул:
– Это та – болтливая? Зачем ты её позвала, да ещё в эти нехорошие дни?
– Так получилось. И, в конце концов, она – единственная из моих приятельниц, оставшаяся в живых после….
Женщина осеклась, а Альберт вскочил.
– Сколько можно поминать мои грехи?! – истерически закричал он. – Разве человек виноват в том, что творил зверь, и… и вместо того чтобы постоянно тыкать мне в лицо моими преступлениями, напиши лучше заявление в прокуратуру, чтобы с этим покончить.
Мужчина выскочил из комнаты, а Жанна приросла к месту. Но тотчас опомнилась и, кинувшись ко входу, распахнула дверь перед невысокой толстушкой с цветущим круглым лицом. Бросив ей: «Я сейчас», – женщина побежала за мужем.
Примирение состоялось к обоюдной радости обоих. Жена плакала и просила прощения, Альберт, обнимая её, извинялся за излишнюю горячность, оправдывая своё поведение влиянием критических дней, и вскоре успокоившаяся Жанна вернулась к подруге. Она объяснила, той причину своего поведения, и Лёля, с пониманием покивав, поинтересовалась:
– А ты не боишься с ним жить? Судя по тому, что ты рассказывала, он опасен.
– Не для меня, – качнула головой собеседница. – Даже в облике волка он относится ко мне, как к своей самке, и от всего защищает.
– Но ведь в ту ночь, когда погибли наши друзья, он тебя изнасиловал….
– Да, и это было ужасно, – содрогнувшись, прервала женщина. – После выхода из больницы я не хотела даже думать о нём, но….
Она помолчала.
– Но вскоре поняла, что тоскую по Алю, как по человеку и по мужчине, которого, если не брать в расчёт звериное нутро, смело могу назвать идеальным. А когда я его отыскала и увидела, что с ним сделала безысходность….
На глаза Жанны навернулись слёзы, она всхлипнула и продолжила:
– Я люблю его во всех обличиях, он принимает меня со всеми моими недостатками, и мы счастливы, несмотря на серьёзные сложности.
Меняя тему, она спросила:
– Что нового у тебя?
– Я села на диету, – усмехнулась подруга, – только пока она не слишком помогает.
– Зачем? – удивилась собеседница. – У меня на боках тоже много лишнего, но я же не….
– У тебя есть Аль, – перебила её Лёля, – которому ты нравишься именно такой, и поэтому тебе безразлично мнение других. Мне же надо искать мужа, а на меня никто не смотрит.
Жанна открыла рот, чтобы сказать что-то утешительное, но в этот момент появился Альберт.
– Ну, что, дамы, – жизнерадостно улыбаясь, произнёс он, – идём? Нечего затягивать, времени у нас немного.
– Куда это вы собрались? – поинтересовалась толстушка.
– Ты не сказала? – обращаясь к жене, удивлённо вопросил мужчина.
– Не успела, – хихикнула та и поделилась с подругой планами на день.
Лёля с энтузиазмом отнеслась к намеченному мероприятию, и вскоре люди, покинув дом, направили шаги в сторону леса.
Мясо почти пожарилось, когда женщины, поминутно отвлекавшиеся то на красивую бабочку, то на алевшую в траве позднюю землянику, закончили накрывать импровизированный стол. Раскинувшаяся на лужайке скатерть-самобранка ломилась от снеди, но только отдыхающие приступили к священнодействию, как затрещали кусты, и на поляне появился….
– Прохор! – взвизгнула Жанна, кидаясь обнимать лешего.
Ответив на приветствие, тот весело прогудел:
– Чую я, по лесу дух мясной пошёл. Вкуусный. Дай, думаю, добегу, поразгоню всех и съем всё сам. А это, оказывается, вы. Не оставите гостя без угощения?
– Конечно, нет, – пожимая руку знакомца, улыбнулся Альберт. – Садись.
Лешак бухнулся на землю подле стола и принял протянутую ему тарелку с аппетитным яством. Но, не донеся кусок до рта, замер, разглядывая сидящую напротив женщину.
– Кто эта прекрасная дама? – вопросил он.
– Лёля, – представилась та, зардевшись и протягивая пухлую руку.
И тут Прохор удивил наблюдателей, галантно склонившись над ней и приникнув губами к веснушчатой коже. С неохотой выпустив лёлины пальцы, леший приступил к трапезе, к нему присоединились остальные, и некоторое время слышались только негромкое чавканье и довольное мычание лешего. Насытившись, люди вольно разлеглись и вступили в беседу. Заговорили о войне.
– Мы тогда тоже в стороне не стояли, – заявил Прохор, наслушавшийся рассказов о подвигах в тылу, – фрицам в те поры туго пришлось. Много их здесь осталось. Поэтому по ночам тут страшновато: случается костомахи из земли, да со дна болот подымаются и могут уволочь заблудившегося к себе.
Костомахи– сгнившие до костей восставшие покойники.
Не веря ушам, Лёля слушала рассказчика, а не сводивший с неё глаз увлекшийся лешак продолжал, не замечая предостерегающих знаков посвящённых:
– Да что там говорить, всегда так было. Прадед мой как-то в лесу под Костромой поляков кругами водил. Жаль, что Ваню Сусанина оборонить не сумел, убили того иноземцы. А ранее монгольцам доставалось от нашего брата. Как видите, и мы с ворогом бились, как могли….
Внезапно в закатном небе громыхнуло; неподалёку взлетел самолёт, с грохотом разорвавший атмосферу. Подскочивший от неожиданности Прохор на несколько секунд превратился в сучковатый пень, а непривыкшая к таким метаморфозам Лёля, взвизгнув, со всех ног кинулась прочь. Вернувшийся к человеческому облику леший, пробормотав: «Ох, и дурень же ты, братец….», метнулся вслед. Побросав всё, что было в руках, за ним побежали и Жанна с Альбертом.
Прохора они настигли на краю поля. В сомнениях переминаясь с ноги на ногу, тот шептал:
– Матюха сейчас в силе, пустит ли к себе? Да куда ж она делась-то?
Действительно, на широком пространстве не шевелилась ни одна травинка и, если бы преследователи не знали точно, что Лёля переступила границу леса, они бы даже не подумали искать её среди замерших, словно в ожидании развития событий, растений.
– Давай, мы… – начал Альберт.
Лешак замотал головой.
– Надо узнать, куда она свернула, а вам полевой не покажется. Ох, и намылит же он мне шею.
Горестно сморщившись, Прохор шагнул вперёд, но внезапно остановился.
– Иди-ка ты домой, луна скоро, – сказал он мужчине.
И исчез. Жанна и Альберт напряжённо застыли, вглядываясь в неподвижную гладь зелени.
– Он прав, Аль, – наконец, произнесла женщина, – тебе надо….
– Нет, – отрезал тот, – В одиночку Прохор может не справиться, и я….
Внезапно из центра большой луговины донёсся всё усиливающийся шум. Там что-то происходило и, переглянувшись, оба кинулись на выручку другу.
Добежав, они замерли, выпучив глаза. На вытоптанном пятачке кувыркались двое. Одним из дерущихся был Прохор, вторым…. Существо это выглядело стариком; такое впечатление возникало из-за длинной седой бороды, покрытой кудряшками. Но когда оно подняло голову, уставившись на людей, те увидели лицо без единой морщинки, на котором горели молодые, задорные глаза.
– Вам что тут …– начал незнакомец.
И в этот момент леший, воспользовавшись замешательством противника, уложил его на обе лопатки. Тот сопротивлялся, но тщетно.
– Нечестно, – заныл полевик, выкручиваясь из крепких объятий, – твоё место в лесу, а ты посягаешь на мою вотчину.
– Не болтай попусту, – прикрикнул Прохор, – сам знаешь, мне чужого не надо. Я человека ищу, женщину.
– Аа….
Побеждённый перестал вырываться и спокойно сказал:
– Я догадываюсь, что с ней стряслось. Пусти.
Отряхнув одежду, он проворчал:
– Совсем сдурел леший. Нам нельзя иметь дело с людьми.
– Можно, – смахивая с рубахи травинки и отдирая репей, ответствовал последний, – если они порядочные. И тебе советую присмотреться. Ну, говори, давай.
– Ырка здесь появился, – поведал хозяин полей, садясь и подтягивая колени к подбородку, – никак не могу отловить, увёртлив. Он, видать, твою бабу и забрал. Поймаешь, спасибо скажу, мне тут душегубов не надоть.
Прохор схватился за голову, а недоумевающая Жанна спросила:
– Кто такой ырка?
– Нечисть злобная, – ответствовал лешак, – самоубивец, очнувшийся через год после смерти. Как раз к жнивню, то бишь к августу, силу набирает.
Муж с женой в один голос охнули:
– Это, наверное, Петрунин, который в том году повесился. Его домой – в Тверь не повезли, здесь похоронили – за кладбищенской оградой.
Леший встрепенулся.
– А родня у него в деревне осталась? – с надеждой поинтересовался он.
Мужчина отрицательно качнул головой. Прохор сник.
– Плохо. Близкие могли бы отозвать, но раз так….
Он обратился к Альберту:
– Вся надежда на тебя, дружище. На твой нюх. Глядишь, и спасём мы Лёлечку.
Когда Прохор произнёс имя женщины, глаза его подёрнулись мечтательной пеленой, а полевик забурчал:
– Ну, вот, давай, плодись и множься. Совсем ты наши традиции не чтишь, раз человека парой выбрал.
И посмотрел на Альберта.
[justify]– О, –
