Я помню.
Лукин сидел на берегу высохшего фонтана. Высохшее дно фонтана бережно хранило остатки прошлой жизни. Потемневшие монетки, которые бросали туда на счастье. Лукин сам бросал. Получилось, - просто мусор, среди пивных пробок и отгоревших окурков.
Он сполз на дно, взял монетку. Подбросил. Опять не угадал. Он всегда ставил на орла, а получалась решётка.
Он поднял лицо к небу. По небу бежали решётчатые облака, лучи с неба ползли по лицу на дне, по высохшему дну. Он бросил монетку на цементный пол. Монетка звякнула.
Когда-то она падала сквозь голубую воду, блестя, как золотая чешуйка. И красненькая машинка на солнце вспыхивала красным, как невеста под поцелуем, дорога к небу.
Инфляция. Просто сухие листья, бумажки от проеденных конфет, не поднятая пыль, ничего не стоящие монеты.
Лукин выбрался со дна. Ноги болели от одинокого хождения пешком.
Всё было цементно-серым.
Надо было куда-то идти.
