Белый дом

 Дом как дом. Весь белый на фоне вечной зелени.
 "Белый дом", но не для Буша младшего, ну, может, только для старшего,-констати-
 ровал кавалер множества орденов Саша Гримберг из двенадцатой квартиры на третьем
 этаже.
 Дом как дом. И только в еврейскую голову могло прийти назвать его "на долгосроч-
 ный съем".
 - Это какое-то изощренное издевательство,- кричал ветеран трех войн Трахтенгерц
 из третьей квартиры на первом этаже.- Какой он, к черту, долгосрочный, когда мне уже
 почти девяносто...
 - А как ты хочешь чтоб его назвали,- тихо спросила его третья жена Циля,- пожиз-
 ненный, что ли?
 - Это для тюрьмы- пожизненный,- сник Трахтенгерц,- хотя, я не вижу большой раз-
 ницы.
 Дом как дом. Два лифта. Один поднимает на четные этажи, другой - на нечетные.
 - Такое мог сотворить только явный антисемит,- жаловался Рома Кижнерман из пять-
 десят шестой квартиры на пятом этаже.- Нет я не говорю, что у меня склероз. Боже упа-
 си! Но я почти никогда не могу угадать в какой из них мне садиться.
 - Ладно, проехали,- вздыхала его жена Рая, сидя на лавочке у входа в дом в окру-
 жении соседок.
 - Нет, не проехали! - кричал возмущенный до глубины души Марк Подольский из семи-
 десятой на седьмом этаже, рядом с лифтом.
 - Вы слышали как захлопываются его двери? Меня уже в сорок шестом пытались рас-
 стрелять. Но это было только один раз. А тут каждый день и каждую ночь.
 Дом как дом. Весь белый. Только вход, по причудливому решению архитектора, был
 обрамлен черным мрамором. Как траурная рамка по принципу "оставь надежды - всяк сю-
 да входящий".
 - Это не приют юдоли и печали, а вход в мавзолей,- шутил Зяма Юкельсон из пятой 
 квартиры на втором этаже.
 - Считай, что тебе крупно повезло,- парировала его жена Соня,- из этого "мавзо-
 лея" тебя никто не выкинет.
 Дом как дом. Кто с палочкой, кто на костылях, а кто и вообще на "каталке". Все 
 остальные, к счастью, на "своих двоих" Перед входом невооруженный охранник.
 - Кого он охраняет? Если кто-нибудь взорвет этот "вертеп", ему нужно будет ска-
 зать только спасибо,- утверждал Семен Розенцвайг из пятнадцатой квартиры на третьем
 этаже.
 Дом как дом.
 - Белый ли, серый, на долгосрочный съем или пожизненный,- все тут будем,- с чис-
 то еврейским юмором вещал девяносто девятилетний Фима Лифшиц из первой квартры на
 первом этаже.
 И он таки был прав.