вы будете делать то, что предписано законом, либо мы с вами расстаёмся. Чемодан – вокзал – Россия. Нам некогда нянчиться с теми, кто не уважает украинский язык, украинскую нацию и великую нашу мать – Украину! К тому же мы не можем доверить воспитание детей случайным людям!
К концу дня слова эти узнали все – вплоть до последней уборщицы. И каждый учитель решал для себя, как жить и что делать дальше.
– А мне жалко Людмилу Анатольевну, – поделилась с Зинаидой Ирина. – Вот так, честно отработаешь всю жизнь на одном месте, а потом придёт какая-нибудь… и вышвырнет тебя на улицу. Может быть, поговорим с Опанасовной?
Но подруга не ответила, как бы невзначай переведя разговор на другое. Причём, через неделю она без напоминаний перешла на украинский язык в беседах с директоршей, а затем и с другими учителями.
Будучи историком по образованию, Зинаида с лёгкостью забыла всё, чему её учили в советском вузе. И когда появились учебники с изменённой трактовкой украинской истории, со сказками про древних укров, она с видимым старанием и усердием принялась закладывать основы новой националистической идеологии в головы своих доверчивых учеников. Взрослым же на родительских собраниях училка эта также настоятельно рекомендовала прочесть и усвоить псевдоисторический бред из учебников. Бог ей судья!
5.
Многие пришли на вокзал проводить Людмилу Анатольевну – и ученики, и преподаватели. Она уезжала на малую Родину, оставляя в этом шахтёрском городе частицу своего большого сердца. До прихода поезда оставалось время и, сидя на скамеечке в сквере, старая учительница сказала то, что надолго врезалось в память присутствующих:
– Наша школа – это большой колодец с родниковой водой. Многие, и вы в том числе, всю жизнь пили из него чистейшую прозрачную влагу, благодаря которой выросли честными, умными, справедливыми, патриотами нашей великой Родины. Но сегодня враги рода человеческого отравили воду в этом животворящем источнике ужасным ядом украинского национализма. И дети, оскверняющие свои чистые души этой мерзкой жижей, со временем легко могут превратиться в кровожадных монстров – невиданных доселе чудовищ! Поэтому прошу вас, мои дорогие коллеги, ученики, родители – верните первозданную чистоту нашему священному источнику, иначе…
Гудок электровоза не дал договорить старой учительнице, но провожающие и так прекрасно поняли смысл её обращения к тем, кто оставался здесь один на один с надвигавшейся с запада чёрной грозовой тучей.
6.
А школьная жизнь шла своим чередом. Ребята всё так же прыгали на переменках, а на уроках постепенно привыкали говорить по-украински. Отчётная документация, классные журналы, стенгазеты, плакаты – всё это пришлось писать и заполнять на «мове». И только дома да в тревожных снах – как дети, так и подневольные их учителя могли разговаривать и думать на своём родном русском языке. Если бы всё это случилось в одночасье, то роптали бы многие. Но ужасный удав, охвативший своим мерзким телом большую страну, душил очень медленно, наслаждаясь неограниченной властью и неспешно сжимая смертоносные кольца на теле несчастной жертвы.
Зинаида окончательно приняла сторону директорши, и через какое-то время та сделала её заведующей учебной частью – вторым человеком в школьной иерархии. Ирина же освоила преподавание украинского, а по совместительству учила детей иностранной литературе. Весьма примечательно, что Пушкин, Гоголь и Толстой в новой Украине перешли в разряд иностранцев, и времени на их изучение отводилось совсем немного. Представьте себе стихи Александра Сергеевича в переводе на «украинскую мову», которые читает русский учитель детям русскоязычного Донбасса! Как это называется? У меня нет слов!
Но Ирина Павловна нашла выход. Она научилась подбирать такие слова, от которых загорались глаза учеников. Она использовала факультативные занятия, находила в библиотеке и давала школьникам читать книги, по которым когда-то училась сама. И даже совершила покушение на «священную корову»: рискуя потерять работу, часть уроков украинского языка и литературы посвящала русским классикам, рассказам о подлинной истории государства российского, СССР и многому другому. Учителя, конечно, догадывались об этом, но молчали и даже помогали Ирине, памятуя наказ незабвенной Людмилы Анатольевны.
Прошёл год. После летних каникул директоршу перевели на другую работу с повышением, а её место заняла Зинаида. Ирине предлагали стать завучем, но она наотрез отказалась, порекомендовав вместо себя другую достойную женщину. Без Опанасовны стало легче дышать, и на протяжении длительного времени коллектив школы по мере своих сил и возможностей противостоял насильственной украинизации и бандеризации Донбасса. Замечу, что в делах своих эти смелые люди были далеко не одиноки.
7.
Если без меры разогревать котёл, не имеющий спускного клапана, то рано или поздно он должен взорваться. Нечто подобное произошло в Донбассе. Киевский майдан, убийство призывников в Мариуполе, сожжение людей в Одессе – всё это переполнило чашу терпения жителей шахтёрского края. Началась война – открытое вооружённое противостояние. Регулярные бомбёжки превращали города в руины, гибли ополченцы, женщины, дети. Брат шёл на брата, сын – на отца.
Муж Зинаиды Николай (Мыкола) был родом из Сумской области, жители которой, особенно в деревнях, говорили на классическом украинском языке. Благодаря киевской пропаганде, национализм там зашкаливал, и Мыкола вполне ожидаемо грудью стоял за «незалежну» Украину без москалей. Сына он определил в нацгвардию, а сам, приняв за воротник, не раз до хрипоты спорил с соседями, отстаивая идеи бандеровщины, которые давно и прочно пустили корни в его простецкой, проще пареной репы, головушке. Убедить жену в своей правоте мужчине не составило труда. Тем более – она сама искала оправдание тому, что ей приходилось делать в школе.
Однако в самом начале войны Зинаиде пришлось оставить должность директора. Её место по праву заняла Ирина Павловна. Но оказалось, что национализм – это такая заразная болезнь, излечиться от которой почти невозможно. После того как Мыколу избили соседи за длинный язык и националистические убеждения, а Зинаиду буквально вытолкали взашей из школы, жить супругам среди «сепаратистов» да ещё в прифронтовой полосе стало некомфортно и даже опасно. Пришлось им, немолодым уже людям, продавать за бесценок нажитое имущество и квартиру, полученную когда-то неправедным путём, а затем, рискуя быть ограбленными или даже убитыми, пробираться через блокпосты с украинскими вояками на малую Родину Мыколы, в Сумскую область.
Из всего школьного коллектива провожать бывшую директрису пришла одна только подруга Ирина.
– А ты помнишь, – спросила она Зинаиду, когда стояли они у разбитого снарядами автовокзала, – как провожали мы когда-то Людмилу Анатольевну? Всё повторяется, только с точностью до наоборот. Значит, есть Бог на свете! И он платит тебе той же монетой, которой ты…
– Да всё я помню, подруга, всё понимаю, – прервала её Зина. – Только пойми и ты меня. Ведь тогда, двадцать лет назад всё коренным образом изменилось, и надо было как-то выживать. Вот я и хотела…
– Хотела напоить детей из отравленного колодца? Хотела, чтобы они потом запрыгали, заскакали на майдане? Ты этого хотела? Кто лгал им о древних украх? Кто вырастил несколько поколений нацистов? Кто…
– Ой, да не мучь меня так! Я до конца своих дней буду помнить слова Людмилы Анатольевны об этом самом колодце. Он мне по ночам снился. И я старалась по мере сил, никого из вас не выдала. А ведь могла! Пойми, как я рисковала!
Женщины замолчали, обдумывая сказанное. Действительно, за двадцать с лишним лет своего директорства Зинаида не сдала властям никого из преподавателей школы. Хоть и догадывалась, а может быть и знала наверняка, что творилось в стенах вверенного ей заведения…
– А ещё я знаю притчу, – с видимым усилием сказала Зина, почувствовав, что подруга ей верит. – Один колдун отравил колодец. Люди, которые пили из него хотя бы раз, теряли разум, а души их становились подобны душам животных, как бы оскотинивались. Постепенно, шаг за шагом жители той страны все до одного стали сумасшедшими. Они не понимали самых простых вещей, ненавидели весь мир, но почему-то считали себя нормальными. Остался последний из могикан – правитель обезумевшей державы, по воле небес ни разу не прикоснувшийся к отравленной воде. Он понимал весь ужас, всю глубину страшной бездны, в которую скатился его несчастный народ. Но что мог сделать один нормальный человек среди множества двуногих животных? Прошло время, и толпа умалишённых подступила к стенам дворца, требуя, чтобы Царь выпил вонючей жижи со дна отравленного колодца и стал таким же, как они. Они кричали, что не потерпят безумца во главе великой державы, что он должен…
– И он выпил, потому что иначе – его бы растерзали! – воскликнула поражённая глубиной мудрой притчи Людмила. – Зина, ты умная, ты всё понимаешь. Но у тебя-то был выбор!
– Ты не дослушала. На самом деле Царь выпил обычную воду, чтобы, прикинувшись безумцем, спасти свой несчастный народ. Вот и я поначалу хотела притвориться, а потом втянулась и… трудно сохранить душу и разум в чистоте, если вокруг тебя толпа умалишённых...
– Подруга, опомнись. Ты помогала нам, ты пила чистую воду из нашего колодца. Куда тебе бежать? Оставайся. Люди поймут, простят, ты сможешь смело смотреть им в глаза!
– Нет, – тяжело вздохнула Зинаида. – Я хлебнула отравы и стала безумной навеки. Мне трудно будет здесь с вами, нормальными людьми. Теперь моё место там – среди сумасшедших.
И только когда отъезжающие погрузились в автобус, Зина в ностальгическом порыве подбежала, обняла Ирину и, улыбаясь сквозь слёзы, сказала ей какие-то особые прощальные слова. Будто передала эстафету директора школы – смотрителя того самого колодца с родниковой водой, о котором говорила им когда-то старая учительница.
