Железное кольцо.
«Я свободный человек и могу умереть, когда захочу», - пронеслось в голове у Вагина. Как надпись, вспыхнувшая в придорожном лайт-боксе. И осталась за спиной.
«Добровольная смерть, удел слабых», - ехал дальше Вагин. – «Ха-ха. Можно подумать, что смерть по команде «фас», это удел сильных».
Вагин имел шкурный опыт. Он хорошо знал, что страна называет себя Родиной, когда ей нужна твоя кровь. Знал и то, что любая точка зрения, - это коллапсировавший кругозор. Который превращает человека в быка, гонимого на бойню. За убеждения, за принципы, за деньги, - не имеет значения. Жизнь, - это предсмертный бред.
На столе перед Вагиным лежал наган.
Протянуть руку или протянуть ноги?
Такой дилеммы не существовало для смертного существа.
За окном раздался грохот колёс по брусчатке.
Вагин вышел на балкон.
По уличной тишине, в рваном свете факелов, двигался погребальный катафалк. Четыре коня в траурных плюмажах. Чёрная карета с эмблемами смерти. Возница без лица под чёрным цилиндром.
«Опять началось», - подумал Вагин.
Вернулся в кабинет.
Нагана на столе не было.
Вместо него, стояла алая роза в бокале золотого, как небо, аи.
Неучтённое время назад, Вагин одиноко сидел в лесопарке, у заросшего тиной пруда. Потемнело, надвигалась гроза. Порыв ветра сдвинул зелёную муть. В полоске чистой воды у берега Вагин увидел нечто и взял. Это оказалось кольцо в чёрной патине. Он потёр металл. На кольце проступили полу стёртые узоры. Оно подошло на мизинец левой руки. Грянул гром.
- Эй, мужичок! – На берег вышли четверо парней. По виду, - шакалы, каких много развелось во время войны.
- Дай мелочь, мужичок!
Вагин понимал, что мелочью контакт не ограничится. В этом пустынном месте. Он сунул руку в карман за ножом. Ударила молния. Шакалы подпрыгнули, как животные на листе железа, через который пропустили ток. И упали.
Вагин ошарашено смотрел на поле несостоявшегося боя. Тела без волос, с почерневшими лицами, ещё дымились.
Вагин стоял в рюмочной и цедил водку из мелкого кабацкого стаканчика, чтобы унять дрожь в руках. Цедил, потому что на третью дозу у него уже денег не было.
В темноватое помещение вошли двое в камуфляже. Зацепили взглядами Вагина. По-хозяйски, расталкивая посетителей, подошли к нему.
- Ну, как живётся дезертирам?
Вагин промолчал.
- Палёнку пьёшь? На. Выпей за бывших товарищей, павших. Не подавись.
На стойку перед Вагиным презрительно упало несколько купюр.
Вагин отвёл взгляд.
Камуфляжные опрокинули по «Столичной» и вышли. Снаружи раздался взрыв. Зазвенело стекло. Пьющие присели, не теряя стаканов.
Через время, Вагин осторожно выглянул. Потом шагнул на тротуар.
Посреди узкой улочки зияла воронка от снаряда. На краю воронки лежала камуфляжная рука и берц. Рядом, из развороченного банкомата, на тротуар высыпались деньги. Вагин собрал, сколько смог. Сзади уже подтягивались возбуждённые рюмочники.
Вагин смотрел на бочонок амонтильядо, стоящий на его письменном столе. Стеклянный. Тем не менее, - бочонок, а не бутылка. На экране компьютера, тип в маске рубил топором голую женщину.
В клин света, падающий из распахнутой балконной двери, влетела птица. Села на ограждение. У птицы была белая голова, синее перо, стеклянный глаз и железный клюв. Вагин покрутил кольцо на пальце. Оно не снималось. В небе висели рогатые звёзды.
В дверь раздался звонок. На пороге стоял очень, очень старый друг. Прошли к столу. У друга был растерянный вид. Как будто, он не мог вспомнить, почему оказался здесь в глухую ночь. Некогда, очень старый друг скрылся из виду Вагина с его деньгами. После чего, седая дружба зависла в прошедшем времени, как кривая звезда в пустоте.
Вагин разлил вино в бокалы. Отпил глоток. Качество нектара соответствовало цене и риску быть замурованным в стене.
Друг вдруг поперхнулся. Выкатил глаза. Вино брызнуло у него изо рта.
- Извини, - утираясь, сказал он. – Я принёс деньги.
И выложил на стол толстую пачку долларов.
Вагин смотрел с балкона, как старый друг переходит дорогу. Из-за угла вдруг вывернулся чёрный лимузин. Глухой удар. Старый друг взлетел в воздух и шлёпнулся на тротуар. Как тряпичная кукла. Кровь, брызнувшая из его рта, была чёрной в жёлтом свете фонаря.
Тип на экране компьютера кончил разделывать голую женщину и начал упаковывать её в мешок за спиной Вагина. Вагин прошёл мимо него на кухню.
Взял широкий нож. Положил ладонь на разделочную доску. Приставил нож к мизинцу. Ухмыльнулся. Отложил нож.
«Обычно», - раздумывал Вагин с бокалом амонтильядо в руке. – «В дешёвых книжках и впопу-лярных кинах, герой отказывается от подарка судьбы. От даров Дьявола. Как Христос на крыле храма. Героя замучивает совесть. Совесть, - официальное название трусости. Я не Христос, меня не распнут. Я жил в страхе, что меня поймут правильно, - меня не мучают вселенские скорби и я не способен прощать. Слеза ребёнка не стоит доллара из этой пачки, любовь меня не спасла. Меня спасло железо, которое проникло в мою кровь. Месть сладка, любовь и амонтильядо продаются за деньги».
С улицы донёсся грохот железных колёс.
Вагин вышел на балкон.
По гранитной мостовой двигался чёрный экипаж, ветер рвал алое пламя факелов. Возница в блестящем цилиндре поднял безликое лицо.
Вагин помахал ему рукой.
