Капитан-лейтенант, которого звали Николай по отчеству Павлович, а за глаза Красс, в выходной день вместе с женой купил домой безумно красивую хрустальную люстру. Придя из магазина каплей в прекрасном расположении духа на пороге своего "фигвама" сбрасывает тяжелую, словно могильная плита военную «кольчужку». Вместо того чтобы по дедовской традиции сначала сесть с боевой подругой на кухне и «обмыть» покупку, чтобы она долго служила, Николай в одних трусах начинает суетиться, чтобы повесить осветительный прибор на потолок.
Берет в руки табуретку и, предвкушая массу душевных удовольствий, ставит на середину большой комнаты. Колдуя с мебелью, на табуретку ставит пуфик с гнутыми ножками из-под трельяжа жены. Полюбовавшись на «инженерное» сооружение, косолапо взбирается на него как матрос на мачту. За всей этой живописной картинкой, с руками, смиренно сложенными на пышной груди с восхищением наблюдает жена Надюшка.
- Ты хоть бы газетку подстелил, - благоверная в сердцах бросает камень в Кольку.
- Ничего, я и так достану! - отвечает Палыч и дает супруге команду. - Принеси плоскогубцы!
- А волшебное слово?
- Бегом!
Пока жена бегает за инструментом, Колька старается достать руками до потолка. Не получается. Осторожно слазит, берет том Военной энциклопедии и кладет на пуфик, поправляет. Опять залазит. Не достает. Снова идет к стеллажу для книг как в пивнушку за бокалом пива. С пятью книгами у него, получается, еле-еле дотянуться до потолка. Красс на всякий случай добавляет еще пару томов.
Постанывая от усердия, новоявленный кулибин тянется на цыпочках к крюку на потолке. С люстрой в правой руке, изолентой в зубах мужик старается сохранить равновесие. Похож люстродержатель на свежего утопленника, только что принесенного из мертвецкой для вскрытия. В этот момент у Красса из-под краешка трусов показывается что-то интимное. «Колокольчики» мужика начинают в такт его движениям бесстыже раскачиваться как медные колокола морского Свято Никольского храма, что виден из окна квартиры.
- Эй, подстрахуй! - с высоты сквозь изоленту кричит Колька супруге, отвлекая ее от интимных грез.
- Ну, это ты брось, - с тонкой женской иронией в мягком голосе протестует жена, держа наготове чуть не задушенные плоскогубцы. - Сам ты «Подстрахуй», а меня мама всегда зовет Надей!
Видно, что она довольна и в душе любуется открывшимся взору заповедным уголком мужниной «природы», вспоминая где-то прочитанные слова: «Не яйца красят человека, а человек - яйца!» Насладившись видом пушистых, раскачивающихся болтунчиков, с женской нежностью ласково берет их в руки. Ощущая мужское пульсирующее тепло, Надежда потеплевшим голосом восклицает:
- Ой! Коленька! Посмотри! Что я у тебя случайно нашла!
У Красса от неожиданности включается недоумение. Левая рука резко дергается и соскальзывает с ровной поверхности высокого потолка. Колян теряет равновесие, выплевывает изоленту изо рта, пытается копчиком зацепиться за воздух, а ногами за том энциклопедии. Но табуретка, пуфик и стопка книг начинают плавно выскальзывать из-под его деревянных пяток. Секунды замирают, и мужик в ужасе, звеня на всю квартиру «колокольчиками», в штопоре летит к полу. «Бубенчики» дружески отзываются ему. Все происходит так внезапно, что Палыч не успевает даже мяукнуть, но до него доходит: «Всё! Яйцам пришел конец! Правда, без них жить можно, но будет грустно».
Колька, теряя по дороге люстру и сметая по пути на мебельной стенке мраморных слоников, с чмоком шлепается об пол. Внезапность, с которой тело соприкасается с паркетом, производит шокирующее действие. На ветру фонарь болтался. Болтался, болтался и оторвался! Это со стороны Сам же мужик ощущает радость свободного падения как при прыжке с парашютом.
От падения флотский Икар сдирает об острые углы энциклопедии бок. Щелчком об пол сбивает коленную чашечку и вывихивает ногу в голеностопном суставе задом наперед. «Колокольчики» начинают плакать, «бубенчики» - смеяться. Книги сыпется камнепадом и вдобавок на всю эту кучу сверху летит табуретка. Затем со свистящим звуком подкалиберного снаряда подлетает пуфик, удар которого обжигает плечо, будто напалм. Со стены срывается картина «Девятый вал» и водой заливает кучу костей Палыча.
Красс, распластавшись на полу, открыв от изумления глаза, лежащие рядом, дрыгает ножками. Удивленно поднимает голову вверх и видит, что в довершении всему с гулом летит хрустальная люстра. Долгожданная покупка в соприкосновении с Палычем начинает пересчитывать позвонки скелета, отбивает промежность и об голову разваливается вдребезги пополам, шелестя праздничными хрустальными искрами. Раздается стук костей бурной статуи любви, с непроизвольным смертельным возгласом:
- Оп-паньки!
Вся домашняя живность с диким любопытством бежит в комнату посмотреть, что же там случилось. Там что? Там ничего! Лежит Колька, будто куча дерьма на деревянном полу. В лице ни кровинки. Организм тяжело вздыхает и непроизвольно пукает, после чего наступает зловещая тишина. В глазах мужика выключается свет. Перепуганная подруга с лицом паники номер девять щупает пульс, смотрит в зрачки, сует ему в нос его вонючие носки. «Господи! Умер?» - ужасная мысль проносится в голове. Надежда начинает суетиться, тереть уши, брызгать слюной и спрашивает Красса:
- Не разбил?
- Что? Яйца? - звучит на всю квартиру то ли крик боли, то ли вопль любви.
- Да, нет же, растяпа, люстру! - перепугано причитает Надежда и оперативно «садится» на телефон.
Звонит в базовый госпиталь. Прилетает оттуда бригада в составе двух матросов срочной службы Вовчика и Димчика. Медбраты-акробаты с интеллектом как у тисков смотрят на Палыча.
- Надо в госпиталь! - это значит к ортопеду.
Ни о чем не спрашивая, хватают Красса с лицом застывшего памятника за оконечности и молча бросают, будто дрова на парусиновые носилки. Без разговоров, осатанев от усердия «сквозняком» летят к дверям квартиры, спотыкаясь о коврики и пороги на лестничную площадку. Пятый этаж, лифта нет. Что делать? Пацаны привязывают Кольку колготками жены к носилкам и рихтуют его по бокам. Берут носилки в зубы и, лягая стены, бегут по небритым лестничным пролетам вниз к санитарной машине. По дороге, один из них, самый любопытный все-таки спрашивает Николая:
- А как, товарищ капитан-лейтенант, вы вывихнули ногу?
Колька без сил, лежа поленом на носилках, будто в гробу немножко оклемавшись от острой боли, коротко рассказывает «эскулапам» трагикомическую историю. Была бы у санитаров за плечами хотя бы восьмилетка, то реакция была бы, может другой. Но у ребят на двоих всего лишь семь классов и искуренный в туалете букварь. Молодые чудилы застывают на лестничной площадке между четвертым и третьим этажом. Начинают непроизвольно до икоты смеяться, тряся шаловливыми ручками. Ржут парни так неудержимо, что непроизвольно больного роняют на бетонные ступеньки лестничного пролета. Носилки начинают нестись вниз быстрее лани, скрупулезно считая ступеньки, бодая стены и перила. Мотаются они из стороны в сторону как пьяный автомобиль на серпантине. Остановить носилки никто не может. Победив подъездную дверь, больной лягушкой выпрыгивает на крыльцо.
- Оп-паньки! - снова раздается вопль из вырванной души Кольки.
Красс падает на асфальт и набивает на голове шишак с детскую головку. Организм опять хрустит и снова предательски пукает. Мужик вырубается как высоковольтный рубильник. Собрав многочлены нашего Николая Павловича в кучу, санитары кидают кости в «санитарку». По дороге ребята, отдышавшись, рассказывают историю военному «водиле». На ходу сочиняют красочные детали об интимном месте офицера и реакции его благоверной. Водитель, слушая печальную повесть про Палыча, тоже начинает ржать до слез, которые заливают ему глаза. Теряет контроль над дорогой и машиной.
В результате, не доезжая до госпиталя, автомобиль врезается в придорожный столб. Машина собирается в тульскую гармонь и разбивается в хлам-тарарам. У ребят только испуг и шишаки, а Красс, падая с носилок на пол санитарной машины, ударяется вывихнутой ногой.
- Оп-паньки! - снова успевает сказать Колька и опять контужено вырубается.
Медбраты быстро накладывают шину и все-таки доставляют больного в госпиталь. Рассказывают теперь «историю болезни» Красса дежурному врачу в приемном отделении, который командует:
- В морг! - но после того, как медики начинают подыхать от жеребячьего гогота, мягчеет и распоряжается. - Ладно, бог с ним, в отделение!
Медсестры хватают нашего героя за ноги-руки, не удерживают в своих слабых девичьих ручонках и роняют Кольку с каталки на кафельный пол.
- Оп-паньки! - снова истошный вопль любви.
Отправляют все-таки беднягу в отделение. А там два молодых ординатора, только что из мединститута, решили тут же вправить ему вывих и выгнать его из госпиталя, чтобы место не занимал. Есть такая система безоперационного вправления вывихов - по системе профессора Джанелидзе. Это когда сажают пострадавшего на край операционного стола с опущенной вниз ногой и ждут, когда мышцы под собственным весом расслабятся. Потом вкалывают новокаин прямо в место вывиха, чтобы травмированный выл не очень громко. И «ротационно-супинирующим движением в противоположном воздействии травмирующей силы сторону производят репозицию сустава». Переведя на человеческий - вставляют вывихнутые кости на место, натурально выкручивая ногу.
Минут десять Николай сидел босой на столе, свесив ноги, и матерился. За это время врачи подготовились к процедуре. Налили пострадавшему медицинского спирта, сами остограммились, вымыли руки, закатали рукава, принесли шприц с новокаином, вогнали нужное количество кубиков Красу прямо под самые сухожилия. Нога за это время опухла как бревно. Один из охламонов встал позади стола за спиной капитана и обхватив его крепко примерно за то место, откуда злосчастная нога растет - для фиксации. А второй присел на корточки и с милой улыбочкой иезуита попросил:
- Потерпите немножко, товарищ капитан-лейтенант!
Расположил левую медицинскую «клешню» на щиколотке, правую - на стопе. И - как крутанет! Криком в госпитале чуть все окна не выбило, потому что орали… втроем.
В момент «вправления», резко откинувшись назад, Николай, затылком железобетонной башки высадил тому доктору, что был сзади, четыре передних зуба. А тому, что спереди, дрыгнул целой ногой так, что тот сломал два ребра об аппарат искусственного сердца. Причем, бедняга эскулап, отлетая в угол, спиной обрушил стеклянный шкафчик с инструментами, но ноги Кольки не выпустил. Капитан слетел со стола и крепко приложился к палубе тем местом, которое на Руси всегда называлась попой. С легким щелчком вывихнутая таранная кость встала на место.
В итоге Красс - с лангеткой на вправленной ноге попадает в палату хирургии. Рядом размещаются оба счастливых врача - один к дантисту, другой - к травматологу.
Не можешь вешать люстру - не мучай задни…, извиняюсь - ногу!
