Танцы и камыши

Санька Дрючкин был деревенским кобельком. Почему уменьшительно и ласкательно? Да, просто на кобеля он явно не тянул. Маленький, щупленький, с маленьким конопатым личиком и вздёрнутым носиком под низеньким лобиком, над которым торчал чёренький вихорок - «кобелём» такого могла назвать только слепая.
Но кличка у него была другая – «Дрючок»!
Казалось, вся его жизненная сила была сосредоточена где-то между пупком и коленями, поскольку  посередине этого промежутка у него постоянно что-то топорщилось. Но разведёнки, которые иногда  всё-таки общались с ним по половому вопросу, все, как одна, говорили, что и там он, хоть и задирист, но ненадолго.
Между тем, его притязания на практические занятия по половым сношениям были огромны без меры, равно, как и без надежды.
Манера общения с особами противоположного полу у Дрючка была, мягко  говоря, своеобразной. Он подходил на танцах к девушке и предлагал на выбор.
- Ну, что! На речку в камыши иль потанцуем?!
Местные девки, зная этот прикол, только посмеивались и, конечно же, выбирали танцы. Городские барышни-студентки, коих каждое лето присылали в их колхоз на помощь в уборке урожая, такое приглашение не воспринимали вообще. А две из них, видимо, имевшие особо утончённое воспитание, с возгласом «Хам!»  дали ему по морде. Ладошкой, конечно! Здесь необходимо пояснить, что ввиду фактического отсутствия опыта любовных похождений по речным камышам, его танцевальная практика  была постоянной, потому плясал он замечательно. 

И вот, как-то раз, в июле, привезли очередную партию студенток.
И, как водилось, вечером они пришли в клуб на танцы.
Дрючок любил «свежачок», как он сам говаривал. Но, опасаясь очередной оплеухи, он сначала долго присматривался к новым потенциальным жертвам своей деревенской непосредственности и, наконец, выбрал.
Это была малюсенькая субтильная особа с тонкими конечностями и  большими очками на худеньком личике.
 - Ну, что! На речку в камыши иль потанцуем?! – козырнул тузом Санёк, подмигнув девушке.
Та отпрянула, обдав его испуганным взглядом больших серых глаз, и покраснела. Повисла пауза.
- Чё молчишь-то?!
- Камыши… - тихонько вымолвила та, опустив голову, и покраснела ещё больше.
Взяв под локоток пунцовую от смущения жертву своего развратного предложения, Дрючок с гордым видом проследовал с ней через танцевальный зал, мол, смотрите все, какой я лихой … ухарь-перехватчик!
Пара вышла из клуба.
Что и как было в камышах, об этом знает только ночка темная да сова чёрная.
На следующий день Санька на танцы не пришёл. Не явился и в следующий вечер. А худышка, стесняясь и краснея, тихонько спрашивала у местных девок: «Где Саня?! Не заболел ли?!»
Дрючок не являлся на танцы пока студентки не уехали.
Своё отсутствие он объяснил наказанием, полученным от отца за то, что он сырое сено сметал в стог, а оно сгнило.
Удивило девчат не это!
С той поры Дрючок перестал приглашать их в камыши. Более того! Когда в разговоре кто-то произносил слова «камыш» или «речка», он вздрагивал.

Время шло, история постепенно забылась.
Минуло три года.
Однажды Санька, придя в Правление за нарядом на получение с райнефтебазы солярки,  увидел  у двери кабинета Председателя девушку.  Та сидела на стуле, держа на коленях небольшой чемодан.
Дрючок остолбенел, потом побледнел!
Но не девушка!
Подойдя к нему, она сказала.
- Здравствуй, Саня! Я приехала… к тебе!
- К-как?! З-зачем?! – испуганно пролепетал тот.
- По распределению! Я буду в колхозе зоотехником! А осенью свадьбу сыграем! Ты ж меня любишь?!
- Т-ты хоть с-скажи, как т-тебя зовут!
- Таня Ненасытнова.
И тут Санёк понял, что остаток жизни он проведёт в камышах.