миссия полностью выполнена. Внешность… Тут имеются определённые различия, в зависимости от места и времени. Но всегда – абсолютная мимикрия. Впрочем, эмиссар может и раскрыться, чтобы произвести оценку объекта инфицирования. Главной проблемой является необходимость скрыть заражение. Иногда получается, иногда – нет.
- В этот раз получилось?
- Мы разработали комплекс мер, чтобы перехватить Громова после операции, но этого не потребовалось.
- Почему?
- Леонид…Громов сам решил скрыть то, что произошло. Мы не знаем, по какой причине это произошло, но его действия сильно упростили нашу задачу.
Папа останавливает воспроизведение и сжав кулаки, встаёт. Его взгляд пылает яростью.
- Понял, идиот? Ты сам, сам, мать твою, облегчил задачу этих уродов! Ты думаешь инструкции пишут для того, чтобы засрать мозги? Нет, придурок, их пишут смертями и кровью! Таких, как ты, остолопов!
Я слишком ошеломлён, чтобы возражать. Да и что я могу сказать?
И вновь Настя.
- Дальше оставалось только вести наблюдение и ждать, пока контролируемый объект покажет нужный результат.
- Какой?
- Судя по имеющимся данным, инфицированный должен был стать своего рода супер Альфой – особью, способной справиться с любыми внешними воздействиями, будь то физическое или психологическое насилие.
- Инцидент в промзоне как-то связан с вашими…экспериментами?
- Не только нашими, - Настя мнётся, - Изначально инициатива находилась в руках противника, а мы лишь ожидали подходящего момента, чтобы возглавить процесс. За Громовым постоянно наблюдали…
- Кто?
- Мы незнаем. Просто наши датчики фиксировали единичные всплески ментальной активности в непосредственной близости с инфицированным. Потом поступило предложение, - Анастасия вновь облизывает разбитую губу, - С той стороны. Нам предложили зачистить хорошо скрытый объект в промзоне. С какой целью, нам не сообщили, но мы предполагали, что противник намеревается испытать Громова в полевых условиях. Никто не предполагал, что противник использует ситуацию ещё и для организации гигантской ловушки.
- То есть, вас переиграли. Испытание провели, а заодно вывели из строя огромное количество наших бойцов. Вам не кажется, что этот противник умнее вас и не позволит перехватить инициативу?
- Мы задумывались над этим, - морщится Настя, - Но всё уже зашло слишком далеко. А тут ещё и вы вмешались…
- На какой стадии инфицирования находится Громов?
- Между второй и третьей. Ближе к третьей.
Папа тяжело смотрит на меня, пока я силюсь переварить последнюю фразу. На первом этапе заражения жертву возможно излечить, пусть это занимает много времени и препаратов. Вторая стадия – граничная. Здесь ещё можно побороться, но шансы на успех – минимальны. Дальше – всё. Инфицированный теряет человеческий облик и прекращает мыслить, как человек. Лечить уже бесполезно, мутация состоялась и пытаться применять любые средства – значит делать из жабы гадюку.
- Значит, это – конец? – глухо спрашивает допросчик и даже через рычание конвертера прорываются знакомые интонации. Допрос ведёт Алексей Константинович, - Благодаря вашим экспериментам хорошего парня придётся усыпить, как бешеного пса?
- Нет! Нет, есть выход! – Анастасия пытается вскочить и её очень жёстко осаживают два бойца. Удар настолько силён, что Михальчук бьётся затылком, - Я могу поддерживать Громова в таком состоянии, если только материал для сыворотки будет поступать регулярно.
- Какой материал?
- Человеческая кровь. Можно употреблять и чистую, даже пить её, но эффект слабеет, да и велик риск положительных подвижек.
- Ну и на кой ему такая жизнь? – Папа глухо кашляет и тот, что сидит за столом, кашляет в ответ, - Постоянно взаперти, на уколах, как наркоман, с риском в любой момент превратиться в монстра?
- Я, я сама стану следить за его состоянием! – Настя вновь пытается подняться и в этот момент её бьют в лицо, - Возможно мне даже удастся обратить мутацию! У меня имеются наработки…Оставьте его в живых! – ещё один удар в разбитое лицо, - Он может быть крайне полезен. Сами видели, как он действовал последний раз. Зачем же отказываться от такого сильного бойца? Послушайте…
Папа выключает запись и пристально смотрит на меня. Потом карандаш в руках полковника трещит и ломается. Алексей Константинович поднимается. Ощущаю движение за спиной.
- Вот так-то, Лёня, - глухо бормочет Папа, - Придётся думать, как с тобой поступить. Риск велик…
- Можно мне позвонить? – голос кажется незнакомым, точно слова выплёвывает осипший ворон, - Позвоню Варе, скажу, что со мной всё в порядке.
Полковник внимательно глядит на меня и внезапно его лицо точно оплывает в гримасе жалости и бессилия.
- Не надо, - глухо говорит он, - Не стоит.
Видимо он считает необходимым пояснить отказ, но объяснение даётся ему нелегко.
- Думаешь, откуда мы узнали? – он пожимает плечами, - Ведина твоя позвонила на контактную линию Управления и сообщила, что её сожитель, Леонид Громов, скорее всего инфицирован. Попросила переслать её вещи, потому что сама она в заражённую квартиру возвращаться не собирается. Вот так-то.
Полковник подходит к двери.
- Выйдите все, - тихо командует он, - Пусть посидит, подумает.
И я остаюсь один.
Это очень хорошо, потому что никто не видит, как я плачу. Навзрыд, точно мальчишка, у которого отняли самое дорогое.
У меня не осталось ничего: ни работы, ни будущего, ни любимой женщины. Те, кого я любил, меня предали. Обе.
Мне плохо. Мне п…дец.
