Предисловие: (Из цикла «Портреты»)
Характер у неё всегда был тяжёлый, категоричный, неуступчивый. И неважно, чем занималась, домашней ли работой, служебными ли делами – всё, абсолютно всё становилось большой проблемой! И это при таком трудолюбии, исполнительности, безукоризненной честности. Всё было плохо, всё было тяжело. Нет бы где-то схитрить, обойти надуманные преграды, что-то передвинуть или от чего-то отказаться.
- Вы, Ада Львовна, как стена, - в сердцах говорил директор её школы, когда необходимо было покорректировать расписание уроков. – Казалось бы ну что тут такого? Но вас не подвинуть ни туда, ни сюда.
- Ты родилась в дождливый день в чёрных очках, - возмущался супруг Толик, когда она раздувала очередную незначительную мелочь до масштабов вселенской трагедии. Она сама себе воздвигала стены и преграды и неизвестно зачем осложняла жизнь.
Сам Толик обладал лёгким характером и золотыми руками и удачно подвернулся засидевшейся в девичестве Аде. Надо сказать, что замужество ей далось нелегко. Невзрачная внешне, старомодно одетая и категоричная, она не нравилась парням. Но не подумайте, что нарядов у неё не было. Были наряды, даже больше, чем у других. Конечно, в те времена непросто было купить готовые вещи. Но как-то доставались отрезы, «модистка» (как называли уличную портниху Лину) обшивала Аду по последней моде. Правда, нелегко Аде угодить было – всё-то ей жало, натирало, мешало и плохо сидело, и изводила она своими придирками «модистку». Только Лина отказать не могла, потому что Адина мама была доктором. А с доктором, учителем и милиционером в маленьком городишке не ссорились. Так что забит гардероб у Ады был модными вещами под завязку. Только тряслась она над ними, как Кощей. Сначала донашивала старые, вышедшие из моды, а когда доходила очередь до новых вещей, они уже тоже выходили из моды. И вот так всё шло по кругу.
Вольностей Ада по отношению к себе не допускала – обижалась и фыркала, если кто-то не так пошутит или на пляже водой обрызгает. Могла подолгу не разговаривать в ссоре с кем бы то ни было. На примирение шла трудно. В карты играла хоть и не на интерес, но по всем правилам, и не дай Бог смухлевать кому! Сверстников своих критиковала, мол, плохо танцуют и поют, не так говорят или, не дай Бог, пишут с ошибками! Уж она-то хорошо знала про ошибки, ибо была по профессии учителем русского языка и литературы. В общем, сложная девушка была Ада, поэтому женихи не хотели с ней заморачиваться. Родственники, конечно, принимали горячее участие в устройстве её жизни. Они слали деликатные письма друг другу с конфиденциальной информацией о каком-то столичном парне, хорошо образованном и воспитанном: «И хорошо бы Аду… Только дело это деликатное, сам понимаешь, так что ты это письмо порви…» Правда, ни черта не получалось из этих затей. А письмо-то живо и поныне, сами понимаете.
Так или иначе, несмотря на все трудности, в конце концов, всё устроилось. Как-то удачно подвернулся «дембельнувшийся» из армии Толик. Был у него, как он сам говорил «@@р» за душой, но характер весёлый и покладистый, надёжный. Другой бы просто не выдержал тяжёлого Адиного характера. В одном он был принципиален – в хозяйстве всё должно было делаться своими руками. Тёща, Софья Григорьевна, всегда нанимала помощников вскопать огород или делать другие хозяйственные работы. Толик же положил этому конец. Кроме того, с первых дней семейной жизни он объявил тёще, что не нуждается в её помощи по хозяйству:
- Я хочу, чтобы мне готовила и подавала моя жена.
И с тех пор Софья Григорьевна, жалея дочь, втихаря, пока Толика не было дома, быстренько готовила всякие вкусности. А Ада только разогревала и подавала мужу. И в семье был мир – Толик никому ничем не был обязан.
Софья Григорьевна была шустрой и рукастой женщиной, очень гостеприимной и приветливой, с лёгким и уживчивым характером. Совсем не похожей была на Аду. В городке её знали многие, уважали – лечились у неё все, никому не отказывала советом и помощью. И кто бы ни зашёл к ним в дом, неизменно приветливо встречала, выставляла на стол вазочку с домашней выпечкой, угощала чаем. Состарившись, вышла на пенсию, но не утратила живость и деятельность. Раненько вставала, переделает все дела, сготовит, приберёт, потом отдыхает с книжкой. За такой мамой Ада жила, как за каменной стеной.
Прошло время, мама тяжело заболела и, промучившись полгода, умерла. Бытовые невзгоды, к которым она была непривычной, обрушились на Аду. Но она продолжала заведённые мамой традиции – и чистота в доме, и то же неизменное угощение для всех входящих в дом. Всё вроде так же, но тяжеловесно и вымученно. А стены и проблемы, которые выстраивала она сама себе, были невыносимые. Было трудно, расшатались нервы, она плакала по поводу и без повода и плохо спала ночами.
В углу проходной «залы» стояли старинные часы. Каждые полчаса они хрипло били «бом», а каждый час отбивали положенное число ударов. Часы выводили Аду из себя. Она пыталась обогнать их, заснуть в тихие полчаса, но ни черта не получалось. С завистью смотрела она на спокойно посапывающего рядом Толика, который без проблем моментально отрубался, не успев добраться до кровати. Часы превратились в её кошмар, источник страданий.
Лёлька, тоже учительница и дальняя родственница, с которой они вместе выросли, после замужества перебралась в большой город, но летом наезжала к родителям и всегда навещала Аду. И вот сейчас Ада, помешивая чай в стакане, рассказывала ей о смерти мамы, о пошатнувшемся здоровье, о проблемах на работе и бытовых неурядицах. Лёлька тут же предлагала простые способы решения этих проблем и компромисса в отношениях. Душа Ады протестовала, она возражала и выкладывала новые горести.
- И ещё эти часы! – удручённо воскликнула она. – Они бьют мне прямо по мозгам. Из-за них я совершенно не могу спать!
- Так останови их! Зачем ты мучаешься? – с удивлением спросила Лёлька.
- Остановить? Остановить часы? – ошеломлённо вымолвила Ада.
- Да, остановить! Останови их к чёртовой матери и спи. Кто тебе мешает это сделать?
В ту ночь Ада впервые за долгое время спала спокойно.
|