Новогоднее приключение Федьки Ломакина

     В праздничную ночь на дежурство имели счастье заступить старший лейтенант Семёнов и сержант Василий Кошкин. На милицейском «Жигулёнке» они объезжали относительно спокойный район, поэтому повода для волнения у них, в общем-то, не было.

     Однако Новогодняя ночь полна сюрпризов.

     В то самое время, когда Дед Мороз запрягал коней, а Снегурочка искала в шуфлядке свои снежные варежки, старший лейтенант Семёнов принял вызов на Садовую улицу, где в подвале двухэтажки обнаружили тело по кличке или фамилии (кто там его знает!) Махи́на. Сожитель Махины по подвалу сухонький Горьгонька взволнованно рассказал, что труп последнее время жаловался на сердце, и сегодня тоже, а тут выпил лекарства, сел, вздохнул и – всё, Махине конец. Лекарство какое? Водочка, конечно. Она, родимая! И еда, и лекарство. Водка хорошая, не палево какое-нибудь, он, Горьгонька, первый её пил и ничего, живой. Нет, он Махину не трогал, к нему не подходил, вон, даже водку (!) у того из кармана не вытащил. Боялся. Хорошо, если Махина мёртв. А если жив?!!
 
     Из показаний Горьгоньки, заключения врача и после осмотра места происшествия стало ясно, что случай не криминальный, и лейтенант Семёнов решил везти тело в морг.
     При помощи собравшихся бомжей Махину с трудом впихнули в багажник, а так как тело застыло в сидячем положении, кисти рук и ботинки остались торчать снаружи. Прикрыли крышкой багажника и всё.
 
     Новый год вступал в свои права.
     Хозяйки спешили заправить майонезом оливье, мужья – заправиться. Торопились к праздничным столам гости, шумная молодёжь ошибалась подъездами. То тут, то там были слышны взрывы смеха и петард, сновали по улицам подобревшие Деды Морозы.
 
     Глянув на приборную панель, старший лейтенант Семёнов свернул к заправке, где в это время отбывала смену впечатлительная во всех отношениях Туся Снегирёва. Она воткнула пистолет в отверстие бака, и автомат стал отсчитывать бензиновые литры.
     Видимо от этих действий машину качнуло и багажник раскрыл пасть. Активная во всех отношениях Туся кинулась его захлопывать, но тут же застыла, оцепенела и онемела – к ней протягивал скрюченные пальцы синий покойник.
     Первым закричал Кошкин, когда понял, что бензина в баке машины намного больше, чем положено.
     Присоединился Семёнов. Он озвучил, сколько в бак влилось бензина и сколько вылилось. Причём цифры Семёнов не называл.
     Очнулась чувствительная во всех отношениях Туся. Её голос прорезался на ноте си.
     – ииииии! – визжала она не переставая.
     Сбежались работники заправки.
     Пока Кошкин объяснял остальным ситуацию, Семёнов оттащил покорную во всех отношениях Тусю в сторону и попытался привести её в чувство.

     В это время по рации передали, что из хорошо известной всему отделению милиции квартиры доносятся вопли и крики о помощи. 
     – Ломакин, – вздохнул лейтенант Семёнов. – Когда-нибудь я его прикончу. Достал уже.
     – Дров бы не наломал Ломакин, – сбалагурил Кошкин. – А с этим что делать? Может в салон перетащить, чтобы не лишал людей праздничного настроения?
     Помогли мужики с заправки – усадили покойника на заднее сиденье. Поехали на вызов.
 
     Федька Ломакин пил только по праздникам. Ну и по выходным. Этого было достаточно, чтобы набрать высший балл в рейтинге «Лучший дебошир района». Родная до боли статья 213 УК РФ Ломакину была знакома с юных лет. Во хмелю Федька был зол, агрессивен и, несмотря на щуплое телосложение, доставуч. Он вечно связывался с хулиганьём, лез в драки и как медали носил фингалы. 
     Жена Федьки, Рая, была из деревни. Там она насмотрелась и на беспробудных пьяниц, и на женское счастье. Вероятно поэтому, супружество с Ломакиным её почти устраивало. «Эх, – представляла мирную жизнь Райка, – если бы Федька не пил! Как бы мы жили!»
     А мечты её имели обыкновение сбываться.
     В первый совместный Новый год без памяти влюблённая Райка загадала выйти замуж за Федю официально: в фате и с обручальными кольцами, и желание исполнилось. Двухкомнатная квартира Федьки стала приятным бонусом невесте.
     На другой Новый год уставшая от жизни на пороховой бочке Райка загадала желание разойтись с Федькой. И желание не исполнилось. Вернее, исполнилось наполовину. Спали они теперь в разных комнатах, но ел Федька из общих кастрюль. Да ещё деньги у Райки выпрашивал.
     Вот и на этот раз, нагрузившись где-то с друзьями до чёртиков, он мучился, что не добрал и, недолго думая, стал требовать от жены понимания и водки, но не получал ни того, ни другого.

     Милиция, как всегда, прибыла некстати. Ломакин только-только загнал жену под упавшую ёлку, откуда она и вопила:
     – Вот тебе водка! Вот! Вот! Вот!!!
     Федьку скрутили, жену извлекли из-под ёлки. И Кошкин, ещё не набравшись жизненного опыта, наивно спросил:
     – Гражданка, зачем вы провоцируете своего мужа? Зачем ему дули в р… в лицо тычете?
     Оторопев от слова «гражданка», Ломакина тут же призналась и даже повинилась:
     – Хоть стреляйте, – не дай бог, конечно, – ничего с собой поделать не могу!
     Почувствовав себя в безопасности, она повернулась к задержанному мужу и сунула ему под нос две дули.
     – На тебе водку, паразит, на!
     У Федьки двоилось в глазах, дуль он увидел в два раза больше и возмутился такому беспределу. Он рванулся, было, грудью на амбразуру, но Семёнов легонько потряс его за шкирку.
     – Не буянь!
    И стал выталкивать хулигана за дверь.
     – И Ломакину в участок? – поинтересовался Кошкин.
     Семёнов помешкал:
     –  Зачем? В её дулях ничего криминального нет.
     – Гражданка, а не могли бы вы крутить свои дули в карманах и оттуда показывать мужу, чтоб он их не видел? – витиевато поинтересовался Кошкин.
     Ломакина стряхнула с макушки осколки ёлочных игрушек.
     – Пробовала, – призналась она, – никакого удовольствия. Ни мне, ни Федьке.
     Кошкин понимающе кивнул.
     – Ну, с Новым годом, с новым счастьем! Обязательно загадайте сегодня желание!
     – У меня одно желание – чтоб Федька не пил…
     – Вот его и загадайте!
 
     На улице милиционеры вспомнили, что vip в «Жигулях» занят.  
     – А пускай, – принял решение Семёнов, – будет Ломакину наука. Сажай его, сержант! В смысле, в машину.

     Кошкин затолкал брыкающегося Федьку на заднее сиденье, Семёнов заблокировал двери. С минуту Ломакин ещё материл жену и ментов, зуб давал, что отомстит. Потом успокоился. Увидел, что страдалец не он один, и даже обрадовался.
     – Ё-моё! И ты туда же? Что за кент?! Слышь, братан, закурить есть? Я свои не успел захватить. Закурить, говорю, есть? Я к тебе обращаюсь! Оглох что ли?
     – А он недавно бросил, – едва сдерживаясь, произнёс Кошкин.
     – Да что ж так сегодня не везёт-то? Новый год, как назло.
     – А ты не пей, вот и везти начнёт, – посоветовал Семёнов. – Ты ж механик, руки откуда надо растут. Пол-Земли обойди – лучше не найти, не пил бы – в шоколаде ходил…
     – Да не надо, начальник! Душу не рви. Я, может, с того пью, что Райка… – Ломакин махнул рукой, – э-э-э, да что ты в этом понимаешь!
    Он помолчал немного и снова обратился к Махине:
     – Слышь, дружбан, я вижу у тебя бутылка есть… Угости, а? Душа болит и сердце плачет. Ну, дай хлебну!
     Видя, что товарищ по несчастью и ухом не ведёт, Федька его слегка двинул.
     Бездыханное тело стукнулось головой о боковое стекло, привалилось к двери.
     – Ты чё морду воротишь?! Дай водяру, жмот! – гаркнул Федька и треснул того по плечу. Махина просьбу проигнорировал, его молчание злило Ломакина всё сильней и сильней, и он ткнул «соседа» в бок.
     – Вот гад! Жлобина!
     Безответный попутчик только раззадорил Ломакина. И Федька принялся тузить Махину что есть силы. От его кулаков бедный Махина задёргался, поэтому у Ломакина не возникло и тени сомнения, что с тем что-то не так.
     – Эй! Ты что?! Убьёшь, нахрен! Синяков нам только не хватало! – заорали милиционеры и остановились у обочины. Они выволокли Ломакина из машины и сделали вид, что осматривают Махину. 
     – Всё, хана тебе, Ломакин, докатился, – набросились они на Федьку, – человека убил! – и  несколькими профессиональными движениями пробудили в нём совесть.  
     – Не губите, не губите, товарищи менты, – трясся от страха драчун и скандалист Федька Ломакин. – Господи, я же не нарочно! Клянусь, я не хотел! Что хотите…  Всё, что хотите… Ну, давайте, я пить брошу? Вот прямо щас! – Ломакин на секунду замер, набрал в грудь морозного воздуха и, как перед стопкой, выдохнул: – Ху! Всё! Не пью! Амба!... Господи, что мне делать?! 
     – Ладно, садись в машину. Надо твоего покойника в морг отвезти, а там посмотрим, – сжалились над хулиганом Семёнов и Кошкин.
 
     Подъехали. Ломакин добровольно вытащил «убитого» Махину из «Жигулей», взвалил его себе на плечи и, согнувшись, поволок в морг.
     – Мужик, прости, не знаю твоего имени,  – шептал Федька. – Я больше не буду! И водку мне твою не надо, я ж не пью…
 
     Доставленный в участок Фёдор Ломакин, в отличие от своих прежних посещений со скандалами и надрывными протестами, на этот раз тихонько вошёл в «обезьянник» и даже сам прикрыл за собой дверь. Он спокойно отсидел пятнадцать суток, вышел и начал новую – трезвую! – жизнь.
     Вскоре он открыл маленький бизнес, и тот через несколько лет перерос в успешную СТО. 
 
     Не верите? Вот и мне не верится, но всё, что приключилось с Федей Ломакиным, –  истинная правда. Ночь-то была Новогодняя!
     Ночь, когда случаются чудеса.
     Ночь, когда, так или иначе, исполняются желания любящих жён.