И Ляночка запела.

Звонок в дверь. На пороге стоял Николай - друг моего мужа. В его руке  была клетка с какой-то незнакомой мне птичкой. По его растерянному виду я  поняла, что у них с Тамарой, что-то случилось.
- Мы с Тамарой решили расстаться, - коротко сказал он. Она мне  призналась, что давно уже любит другого мужчину и ждет от него ребенка.  (Николай, как и мы с моим мужем поженились 5 лет тому назад; у нас уже  было двое детей, а у них до сих пор детей не было).
Он протянул мне клетку с птичкой.
- Единственное, что хотел взять на память о нашей совместной жизни с  женой, -  грустно сказал он. Но не успел заполнить на нее паспорт  передвижения, а мой поезд уже через полчаса. В Сибири ее у нас зовут  репелом, а в ваших краях кличут конопляночкой. Когда она привыкнет к  вам, то будет петь вам веселые песни, и вы с Анатолием будете вспоминать  обо мне. Кормите ее тем же кормом, что и вашего Фильку(так мы зовем  нашего попугая.)
Я поставила клетку конопляночки рядом с клеткой попугая. Взглянула в  окно. Там во всех красках  буйствовала весна, благоухала сирень; в  палисаднике цвели крокусы, тюльпаны и нарциссы, но на душе  было  нехорошо.
Я подошла к клетке, чтобы покормить птичку, насыпала ей Филькиного корма,  налила воды. Коноплянка сидела, нахохлившись, выпустив острые коготки,  точно понимая, что ее хозяин ушел навсегда. Мне было очень жалко птичку.  Несколько раз я подходила к ней, приговаривая: » Конопляночка!  Конопляночка!».
Попугай сердито смотрел на меня, словно, ревнуя.
Вечером муж привез из садика Свету с Мишей (наших детей.) Они сразу же увидели клетку с незнакомой им птичкой.
- Мама, мама, - закричали они одновременно,- а как зовут птичку?
Вместо меня им ответил Филька:
- Ляночка, Ляночка!
Так и стали мы звать ее Ляночкой.
Вскоре она привыкла к нам, охотно ела Филькин корм, вылетая из клетки,  усаживалась на подоконник и, молча, долго-долго смотрела на улицу,  словно высматривая что-то.
Прошла весна, лето, осень, наступила зима, но Ляночка так и, ни разу не  запела. Только сердито смотрела на Фильку, когда он упражнялся в новых  словах, услышанным и усвоенным им: здрасьте! Молодец! Умница! Филька! Но  больше всего он любил говорить слово: Ляночка. Смотрит своими круглыми  глазами на конопляночку и твердит: Ляночка! Ляночка!
Николай нам так и не позвонил, и на наши звонки не отвечал тоже.
Новый год мы решили отмечать в семейном кругу. Около двенадцати ночи в дверь позвонили.
- Кто это может быть? – подумала я, открывая дверь, - мы никого не ждали.
В коридоре стояли Тамара с Николаем.
Николай бережно держал сверток с ребенком.
- С Новым годом!- приветствовали они нас.
- С новым счастьем! – ответили мы им.
Николай подошел к Ляночке.
- Ну, здравствуй, моя певунья!
- Да не поет она нам! – ответил ему мой муж.
Конопляночка долго всматривалась в Николая, и вдруг, вылетев из клетки,  уселась ему на плечо. В комнате сразу же полилась красивая мелодия давно  не певшей, грустной птички.
Мама, папа, - закричали дети, - Ляночка запела!
Филька тоже проурчал на своем попугайском языке:
- Запела! Запела! Ляночка! Ляночка!
… Часы пробили полночь. Наступил Новый год, в первые минуты которого все  были счастливы и веселы: и Николай с Тамарой, и мы с Анатолием, и наши  дети - Света с Мишей и малышка Оленька и, конечно, Филька с Ляночкой.