Стальное сердце

сказал… Если кто ковать возьмется, говорит, пусть кует, только за электричество пусть платит.

Он кивнул на молодого человека, которого привел с собой: «вот, племяш мой, электрик. Он тебе завтра со столба кабель проведет. А за плату, ты не сомневайся: ежели что, мы там чего оплатим… Рукастый-то кузнец нам нужон!»

«Влип» - обреченно думал Влад через три дня. Мало того, что ему провели кабель, так еще и приволокли разного лома для будущих перековок. Более того, только вчера к нему прислали паренька на подхват, будто к матерому мастеру. Парень попытался выделываться, но огреб по хлебалу свежевыточенной рукоятью для балды (заготовку Влад нашел в ломе) и больше не повторял ошибок. Новоявленный кузнец ожидал, что придется выслушивать от родни парня за эту воспитательную меру, но те, напротив, оказались еще и благодарны: «помогало» на досуге поразмыслил, почесал больную челюсть и решил, что с кузнецом ссориться – себе дороже, а за работу еще и деньги перепадут, чем и прикончил свое лоботрясничество.

Спал Влад теперь только в кузнице. Он не видел снов, замучанный утренней работой, но каждый день он учился чему-то новому. Ошибки бывали все реже и реже.

Таня не узнала мужа, когда тот высунулся из кузницы, держась за оба косяка.

- Ты, жена, как хочешь, а жить мы здесь будем! – заявил он вместо приветствия. И прежде, чем жена переварила новость, добавил:

- Жить у бабки Евдокии будем, она не против, а нам полезно. Все равно в городе хату снимаем.

- А работа? – возразила было Таня.

- У меня ее – задом ешь! Кстати, привези мои старые справочники по металлургии: я температур закалки не помню, а скоро пригодятся.

- Ты что? Работу нашел?

- Более того, – довольно ухмыльнулся Влад – я сам ее создал. Ничего так по деньгам выходит, да я и навык повышать думаю. Так что книги не забудь привезти. Те самые, мои, по металлургии, по которым я в путяге учился.

- Эй, пацан!!! – внезапно рявкнул он развернувшись - Ты, что, спишь? Если железо в горне остынет, я тебя туда запихну разогревать!

- Извини – он виновато улыбнулся жене – помошничек зафилонил. Ты сейчас к Евдокии иди, а я вечером подойду, как с работой разгребусь…

… С того дня прошло три месяца. Влад стоял после смены в кузнице по привычке, прибирая рабочее место, вспоминал все события того времени. Жена даже не ломалась: ей, выросшей в далекой деревушке, город никогда особо не нравился, и навыки работы по хозяйству она имела. Именно на ней сейчас возлежала большая часть работы по огороду: Влад не отказывался ковыряться в земле, но толковым огородником он никогда не был. Жили они у Евдокии, благо старая знахарка, соскучившись за годы по новым людям, была только рада тому. С месяц назад они прикупили оборудование для пекарни, и выпечка хлеба стала серьезным подспорьем: в деревушке не было русских печей и обычные «комины» могли только обогревать дома, а хлеб приходилось покупать на далеком рынке. Председатель смотрел на это нововведение косо, но после того, как на него надавили всей деревней, махнул рукой и выделил небольшой сарайчик, который Влад с Таней и приспособили под выпечку и продажу. Хлеб получался быстро сохнущий, но отменный. Таня наловчилась с учения бабки Евдоши выпекать даже узорные караваи, которые на любых праздниках были желанны.
Сын тоже мало огорчался. Сверстников, конечно, было очень мало: люди предпочитали, повзрослев, уезжать в город, ближе к карьере и астме. Потому детей привозили в основном на каникулы и праздники. Впрочем, остальное время он либо был под присмотром одиноких стариков, чьи внуки давно выросли, либо сам гордо шнырял по окрестностям. Влад поначалу опасался за него, зная, что тут есть змеи, но, увидев один раз, как сын что-то прошептал и бурая гадюка торопливо уползла из под ног, бояться перестал: Евдокия, видимо, научила ребенка некоторым своим заговорам.
Вовка, данный в помощники, заматерел. Уважением у сверстников он стал пользоваться достаточно давно, но Влад уважать его начал только после того, как тот поленом выбил за дверь кузницы местного дебошира, а на гневное «чего во взрослые разговоры лезешь», обиженно заявил: «а чего он в нашей кузнице, как у себя дома?!» Именно тогда Влад и стал его уважать. Не за поступок, а за то, что работа для бывшего раздолбая стала чем-то очень важным, за что стоит радеть.
Влад все работал в кузнице. За эти месяцы он значительно повысил навыки, и единственное в чем не стал бы состязаться с профессионалами, так это в изготовлении булата и работе гидравлическим молотом. Кузница не была стабильно доходным местом, и потому иногда Влад помогал трактористам в починке их «коней». Не то, чтобы он сильно в этом смыслил, но прошлая работа в автосервисе позволяла быть ценным помощником. Однако, даже в выходные дни Влад бывал в кузнице. Даже не по нужде – для дома что-то сковать, а просто для души…
Часто, с подначки знахарки, к нему несли хворых детей, с просьбой перековать их на здоровых. Влад не отказывал. Он тушил горн и трижды на руках проносил ребенка над его тлеющими углями. Потом он ковал что-то для той семьи – иголку, которой шили бы ребенку одежду, гвоздик, который вбивали в изголовье кроватки, ножницы для кройки пеленок… Евдокия его тому не учила. Он сам помнил те традиции славян, что читал в книгах еще в бытность горожанином. Денег за кузнечную волошбу не брал: с ними могла уйти и вся его сила. Но благодарные матери часто норовили чем-то помочь их семье. А если и не благодарили, Влад не обижался: доброе дело награды стоит, но никогда ее не требует. Иначе добрым быть перестанет.

… Стук в дверь прервал размышления. Влад подошел, удивляясь, что жена не стала дожидаться его дома, и открыл дверь… Это была не Таня… Незнакомка стояла в легком городском платье, почти сливавшемся с сумерками и на туфлях-шпильках, столь нелепых для местности. Чуть приглядевшись, Влад заметил, что туфли ничуть не сбиты и не запачканы. Вот тут-то стало страшно…

- Загостился ты тут. – сказала незнакомка.

- Ничего, что я здесь, вообще-то, живу? – ощерился Влад, больше для храбрости.

- Ты здесь не живешь – незнакомка невероятным образом покачивалась с каблука на носок, что вообще выходило за грань понимания, при толщине тех самых каблуков.

- Ты здесь не живешь. Ты загостился. Эта деревушка лет через двадцать вымрет. Ты останешься единственным стариком в ней. Брошенным и забытым. Ты думаешь, что сын решит остаться тут, когда в городе столько всего? Ты помнишь, как некогда жена ушла в город, бросив, забыв свое село? Пошли!

Ее тон стал приказным. Это дало Владу еще немного храбрости: он терпеть не мог, чтобы ему кто-то приказывал. Особенно – в его кузнице.
- А меня в городе кто-то заждался?

- Да – женщина, кажется, была неуязвима для ехидства – тебя ждет твоя работа. Тебя ждет твое жилье. Тебя ждет твой город.

Работа – бесконечный мутный поток, слитый из интриг, вымаливания, лебезятничества, унижения и бесполезной траты сил, направленной на чужую роскошь. Жилье – непрерывная череда квартир с соседями, доживающими свой век в бесконечных пьянках, разборках и воровстве. Город – набор домов из пыли, между которыми течет смог, называемый по ошибке воздухом, стоящие на углах проститутки и лежащие у стен бомжи, вопли зомбоящиков, неоновая реклама увеселительных заведений с их синтетической радостью…

- И ТЫ ТУДА ВЕРНЕШЬСЯ! - даже не приказала, а констатировала очевидное гостья.

С рыком Влад толкнул дверь и захлопнул ее перед лицом говорившей

- Хрен я вам туда вернусь!

И вот тут проснулась старая болезнь… Сердце истошно заколотилось о ребра, точно стараясь вырваться из груди. Подкосились ноги. Воздух будто ушел из легких. В такт пульсу, тощее тело швыряло по кузнице из стороны в сторону.

- И ТЫ ТУДА ВЕРНЕШЬСЯ!

Влад нащупал молот и клещи. На наковальне остался неубранный днем кусок металла. Влад еще раздумывал тогда – выкинуть в перековку или еще сгодится. Теперь уже не раздумывая, он зажал его клещами и стучал ручником. Попадал по куску, по клещам, по наковальне… Безо всякой цели. Так ползет умирающее тело, которому никак не верится в свою смерть, даже если в нее поверил разум…
Резким толчком боль отпустила. Влад, задыхаясь, но уже дыша, упал рядом с наковальней. В руку ему упало изделие. Маленькое стальное сердце. Кузнец дрожащими руками поднес его к глазам, желая рассмотреть поближе, а потом сильно сжал в кулаке…

… Открыв глаза, Влад с удивлением отметил, что чувствует себя вполне нормально. Попытался отыскать маленькое сердечко, но его не оказалось ни на полу, ни в одежде.

- Приснилось, что ли?

Не было даже той усталости сердечной мышцы, которая всегда оставалась после приступов по нескольку дней. Однако руки гудели, как будто лупили по наковальне со всей дури в течении часа.

- Значит, волошба…

Влад понял, что впервые в жизни сковал не просто здоровье, а смог, подобно древним легендарным кузнецам, сковать собственную судьбу. Вот только одно его беспокоило: не станет ли его новое сердце бесчувственным, стальным до самой своей глубины?

Когда за кузнецом захлопнулась дверь, луна осветила через окно металлические завитушки на стене, оставшиеся еще от колхозных кузнецов, и те послушно сложились в бородатое лицо. Лик ободряюще улыбнулся вослед Владу.