"Мой особый словарь": Г,Д,Е

Г
Глаза
(Печенкину Петру Павловичу)
Глаза! Его глаза! Я люблю эти два зеркала души, карие с примесью зеленого. Почему-то всегда довольно печальные.
Смотрю в них долго и пристально и будто тону в их огромном пространстве, в их огромном мире, его мире, который известен и понятен только ему одному.
Смотрю в них, словно пытаясь проникнуться тем светом, тем теплом, которое есть в них.
Смотрю, а по спине бегут мурашки, пытаюсь найти всему этому логическое объяснение, но в принципе тщетно.
Я просто бесцельно смотрю в них, тону в них… и уже потом, по происшествии длительного времени, когда его нет рядом, вспоминаю его суровый и одновременно добрый, жестокий и одновременно ласковый, серьезный и одновременно наивный взгляд, взгляд любимого человека.
И сотни раз, смотря ему прямо в глаза, или же просто вспоминая его взгляд, верю, что зеркало души - это непременно глаза.
Обнимаю его, ощущая на себе скользящее прикосновение, сердце замирает, и я наивно пытаюсь сравнить его глаза со своими, пытаюсь найти что-то похожее в наших взглядах, в наших зеркалах души. Но понимаю, что его взгляд особый, потому что он появление его внутреннего состояния.
Завишу от этого взгляда, и в тоже время нет. Это просто взгляд моего мужчины.
Гордость
За окном бродил летний дождь. Заглядывал в комнаты, стучал пальцами по стеклу, а я подставляла ему ладошки, пытаясь его поймать.
Думала о нем, о том, который…
Гипнотизировала телефон, не решаясь сделать первый шаг, боясь быть навязчивой.
Поджав колени, подчинялась строгой эгоистичной и жестокой девушке по имени Гордость. Она сковывала по рукам и ногам, навязывала свое мнение, не давала возможности сделать самостоятельный шаг. Она сидела рядом, копируя мою позу, без устали нашептывала на ухо всякие гадости, пытаясь своими россказнями затмить все те волшебные моменты, пережитые с ним, тогда… когда я держала вечность за руку, не нарадуясь общению с ней.
Но глупость обольстила юную нимфетку и увела ее за собой, познакомив ее с эгоистичной Гордостью. А последняя, упиваясь своей жестокостью, убила в ней все живое.
Гордость постоянно вертелась перед зеркалом, беспрестанно любуясь своим отражением. Разыгрывала спектакли вместе со своими бестолковыми друзьями: Ревностью, Глупостью…
А я наблюдала и копила силы для удара, для расправы.
А ты где-то там, смотря на тот же дождь, что и я, сопротивлялся этой же женщине, борясь с ее обольстительными чарами, доказывая себе и ей теории нелюбви, запивая отчаяние горьким напитком упорства.
Но эта эгоистичная Гордость будет повержена, и одновременно зазвонят твой и мой телефоны, хотя это и невозможно.
Позже Гордость поверженная жгла свои записи, которые не смогли одолеть тобой и мной и лишь слегка нас, помучив, убегала прочь, боязливо оглядываясь. Она глупая не знала, что ей ни за что не справиться с великими человеческими чувствами, возникающими между мужчиной и женщиной, между мной и тобой.
Д
Двое
- Смотри, я летаю, целуюсь с облаками.
- А я?
- А ты ползаешь, наблюдая за моим полетом.
- Ну, я же тоже хочу летать, парить вместе с тобой.
- Но ты не умеешь, не можешь.
- Почему?
- Да, потому что у тебя нет крыльев.
- У тебя же есть, значит, и у меня могут вырасти. Как их вырастить, ты же знаешь.
- Нет, не знаю, а если бы и знала…
- То, что не сказала бы?
- Да, нет, дело ни в этом.
- А в чем?
- В том, что я все равно не смогла бы тебе помочь.
- Почему? Разве это так сложно?
- Просто рожденный ползать летать не может. Прописная истина, между прочим.
- А причем тут истина?
- Да, притом, чтобы научиться летать, нужно, что есть мочи в это поверить.
- А разве я не верю?
- Видимо, нет, раз до сих пор ползаешь.
- Но я так хочу летать с тобой рядом.
- Учись верить!
Но он так и не научился летать… и однажды под утро пробрался в ее комнату, обрезал ей спящей крылья. Правда он не учел одного: она все равно не стала ползать вместе с ним. Она тихонько растила новые крылья. И вскоре уже опять целовалась с единственным любимым существом – облаками.
А он? Он так и ползал, неспособный даже на миллиметр взмыть над землей.
Он просто не умел верить!

Он просто не любил ее неба,
                                            не любил ее полетов,
                                                                             не любил ее саму…

Думаешь…
Лежишь в темноте, разглядываешь блики на стене.… Думаешь…
Сосед с верху не спит, ходит по комнате, скрепит половицами… курит.… Думает…
Дерево за окном качается на ветру, скрепит митяевскую песню.… Думает…
Притаившаяся улица заглядывает в горящие, не уснувшие окна… Может?… Думает…
Город, бросается в объятия припозднившихся прохожих, лижет прохладой озябшие лица.… О чем-то? Думает…
Мысли существуют отдельно от тебя… летают по комнате, распространяя удушливый запах.… Думают…
Фразы, вылетая в ночное пространство, ударяются о стены, разлетаются на сотни осколков.… Думают…
Небо ложится мягко на плечи, ткет свои заботливые сети… лечит? Думает…
Время бежит, мелькает, уходит, догоняет, обгоняет, замирает, снова набирает ход.… Думает…
Ночная тишина приводит за собой воспоминания, оставляет их за дверью и исчезает… правильно поступает? Думает…
Эхо жизни стучит в окно, окно людской памяти, забирает все нервное, ненужное, ненавистное превращает в хлам, оставляет за гранью досягаемости… селит в душах хорошее? Думает…
Собираю, сохраняю, теряю, нахожу, дарю, навязываю, принимаю, понимаю, в ночном пространстве утопаю.… Думаю...

Дом, милый дом
(Home, sweet home)
За последние годы он сильно постарел, ссутулился, в глазах исчез озорной былой блеск. Он тихо созерцал этот мир, молча, исполняя какие-то обязанности. Он с грустью смотрел на меня, провожая, а затем сильно скучал… Его виски еще больше посидели, но он все равно держался молодцом. А каждую весну он впадал в  легкую депрессию и длинными ночами сопливо собирал вокруг себя угасшие воспоминания, шептал молчаливым звездам сокровенные тайны своих обитателей. Играл «ноктюрны на флейте водосточных труб» во время затяжных дождей. А на утро любовался собой  в зеркалах, образовавшихся луж, удивлялся, видя свое отражение, ведь оно совсем не совпадало с внутренним ощущением. И все же улыбаясь через силу, он встряхивался и жил дальше. Мечтал собрать однажды всех до одного своих обитателей в своих уютных стенах. И лишь иногда ночами, он все возвращал на круги свая, неизвестно как он это делал, но на короткое мгновение вдруг оживала старая жизнь, все будто поворачивалось вспять, все начиналось заново. Он же снова и снова умиленно следил за детством своих обитателей и даже самых первых, но а теперь давно уже выросших. И сравнивая себя с книгой, перелистывал страницы столетий. И наконец, летом, проснувшись от долгого туманного сна, улыбался, встречал меня, раскрывал настежь двери, обнимал свои теплом, а я сожалела о том, что не могу обнять его, ну если только мысленно, но все равно отдавала ему все свое тепло.
Ведь это самое лучшее здание в моей жизни, вырастившее и воспитавшее меня, так от многого укрывшее, так многое со мною пережившее.  Home, sweet home! I am very glad, because i love my home!
Е
Еще…
Еще один день с тобой
                             Еще одна задушевная беседа обо всем на свете
        Еще одна искра твоих глаз
       Еще один шаг по направлению к чему-то значимому
                           Еще один всплеск эмоций
          желание Еще раз повернуть время вспять
         желание Еще раз увидеть твой взгляд
        желание Еще раз погреться о твою улыбку
       желание Еще раз пережить те волшебные чувства