Меч самурая

                            

     Они жили в жёлтых домиках для преподавательского состава  при Военной Академии: Лиля и бабушка Роза-так ее все называли. 
     Мужа бабушки Розы, боевого офицера, назначили в Ленинград, в Академию, заведующим кафедрой сразу после окончания войны с Японией. Весь их дом был завешан фотографиями полковника в боевых наградах,   парадной форме, среди других военачальников и курсантов Академии. 
     Лиля преподавала русский язык и литературу в женской школе. Дом был полон необычными вещами, старинной мебелью, почти все пространство коридора занимала библиотека.  Девочки-ученицы любили навещать учительницу.
     Они садились за круглый стол пить чай с пирожными « Север» и подолгу трепетно рассматривали  загадочные необычные  японские и китайские безделушки, неотрывно, словно завороженные, следили, как безостановочно качал головой из стороны в сторону «китайский болванчик». Девочки обмахивались веерами и трогали нежный шёлк кимоно, надевали на себя нитки разноцветного жемчуга, вертясь перед огромным старинным трюмо. Они наивно полагали, что эти веера и кимоно принадлежали  принцессам крови « Страны восходящего солнца»  и с удовольствием каждый раз повторяли этот обряд обхода домашнего музея военных трофеев. 
     Но самым главным экспонатом был огромный самурайский меч с обоюдоострым лезвием и драгоценными камнями на золотой гарде. Он висел высоко, был недоступен для детей, и считался главным достоянием дома. Он действительно обладал какой-то необыкновенной притягательной силой. Казалось, что стальное слепящее лезвие хранило следы крови врагов , головы которых отлетали от тела и катились по земле, как арбузы, под бешеный победный крик самурая. 
     Все пили чай, разговаривали, но взгляды, как заколдованные, все равно влекло к этому странному и необыкновенному объекту.Полковника похоронили как героя великих войн под звуки оркестра и салюта с отданием всех воинских почестей на военном кладбище.   С тех пор в этом женском мире меч стал безусловным хозяином дома, хранителем традиций и чести бывших владельцев.
    За Лилей начал ухаживать симпатичный капитан-слушатель Академии. Они гуляли по старинному парку Академии, ходили на выставки и  в театры, говорили о Пушкине и поэтах «шестидесятниках» до тех пор, пока в политотделе капитана не просветили, что брак с еврейкой в его ситуации не будет способствовать  продвижению по службе. Пушкин и поэты завершились отъездом капитана по новому месту службы, а для Лили круглым животиком с намечавшейся внутри «безотцовщиной».
    Лиля слушала и сжималась от неизвестности и унижения, когда бабушка Роза беседовала по телефону с сестрой из Одессы:
« Послушай, Эмма, вы там, как в Ницце: и тепло  и фрукты, а мы тут полностью в зад-нице – Ни тепла, ни фруктов и Лилька рожать будет!»
    Лёня вырос в идеальном еврейском мире: музыка, Филармония, английский в  Доме учёных, полузапрещённая литература, «пятёрки» по всем предметам, слабое здоровье-настоящий продукт женского интеллигентского воспитания. Кроме всего, внук боевого полковника и сын советского офицера, обладал критическим умом и неподходящими для обычной жизни мыслями. Он не захотел ехать на Запад, когда в восьмидесятые большинство евреев устремились туда в поисках лучшей жизни. Лиля сомневалась. Бабушка Роза отрезала: « И думать не моги! Только крысы бегут с тонущего корабля!»
    Наступили жуткие безнадёжные девяностые. По вечерам бабушка Роза, закутавшись в пуховой платок, сидела за столом под атласным абажуром, раскладывая бесконечный пасьянс. Лиля работала в две смены, репетиторствовала, пыталась, чтобы мать и сын не заметили абсолютного отсутствия заботы о них родного государства, в которое они все еще беззаветно верили. И вдруг, в череде бесперспективных и серых будней ,случилось еще большее несчастье -Лёня заболел. Требовалась срочная операция и дорогие иностранные лекарства. 
   Лиля подошла к матери, обняла за плечи и сказала: « Что же нам делать? Денег нет ни копья… Ленька умрёт!»
- Не умрёт!
     Бабушка Роза спокойно, не отрываясь от карт, показала жестом на самурайский меч, поблескивающий  странным, ослепляющим блеском на  поверхности стены.
     Покупатель нашелся быстро. Редкая, дорогая вещь! Клиент приехал на большой , чёрного лака, иностранной машине, одетый в малиновый пиджак с огромной,  неправдоподобных размеров, золотой цепью, презрительно отсчитал деньги, блеснув золотой печаткой, попытался пройти вперед, вглубь квартиры, и развязно спросил: « А там у вас больше ничего нет?». 
    Лиля преградила ему путь как будто хотела закрыть  телом амбразуру своего беззащитного мира: « Для вас – ничего! Только книги!»
    Довольный удачной сделкой, покупатель вернулся в свою огромную квартиру, отправил спать домработницу, стал перебирать, пересматривать коллекцию оружия. 
       Этот процесс был его лакомством, подлинным наслаждением. Он, обычный лавочник, банальный торгаш и спекулянт - обладатель настоящих раритетов, символов мужского мужества и воинской славы! Он-настоящий хозяин и герой новой России! Чего там только не было: дуэльные пистолеты, шпаги, сабли, мачете - чудесные мужские безделушки! 
      Он ощущал себя на такой, до сих пор неведомой высоте, что у него захватило дух от чувства значимости этой  жизненной победы, привалившей удачи и безусловного успеха: самурайский меч-вот что ему не хватало! «Жалкие неудачники, колпаки!»-тщеславие сладко убаюкивало сознание. Он без устали гладил оружие, ласкал,  смаковал этот момент, как дорогой изысканный коньяк,  наслаждался янтарным  цветом старого золота гарды. 
      Он  вожделенно ощупал  дрожащими пальцами  вставки из драгоценных камней, потом повесил клинок прямо над кроватью, чтобы  любоваться им прямо из постели и безмятежно заснул.
      Глубокой ночью домработницу разбудил  крик. Вбежав в комнату, она увидела страшную картину: из груди ее хозяина торчал сорвавшийся со стены меч самурая.