РОДЫ В РАКВЕРЕ

                                                                                                                                                                                                                           От третьего лица
РОДЫ В РАКВЕРЕ
Наконец-то высплюсь сейчас. Целых семь часов благодатного долгожданного сна на верхней полке в поезде от Таллинна до Санкт-Петербурга. Так думал он, предъявляя билет в плацкартный вагон пассажирского поезда. Сунув огромный, тяжеленный рюкзак в рундук под нижнюю полку раскатал на верхней матрас, покрыл тощее железнодорожное подобие подушки полотенцем и забросил свое небольшое, мускулистое тело наверх. Кое-как умостился. Взял в руки журнал. Поезд тронулся. Минут через десять пришла проводница.
– Билеты давайте.
Александр протянул свой, услышал в ответ:
– За белье давайте!
– Нет белья вашего я брать не буду.
Ему не было жалко того рубля, что доллар бережет, но с рублями уже была напряжёнка. Бог знает сколько заломят в Питере доблестные таксисты. А тянуть тяжеленный рюкзачище, набитый полулегальными газетами  и книжками, через пол центра города – дело почти не мыслимое.
– Без белья матрасы брать не положено.
– На «положено» хрена наложено, – отрезал строптивый пассажир. Проводница–женщина лет сорока  с хвостиком – пыхнула на него глазами, резко отвернулась и пошла собирать свою дань дальше.
Поезд выезжал из чистенькой эстонской столицы.
Сашка уткнулся в журнал. Теперь сон никак не шел. Категорически. Ни за какие коврижки не засыпалось.  Стоило  смежить веки как перед глазами вставали ухоженная столица Эстонии с манящими поворотами Таллиннских улочек, какая-то лохматая картошка по неимоверной цене в местном магазине «Березка» (лишь много позже Саша узнал, что это был заморский фрукт Киви). Покоя  не давала бесконечная асфальтовая лента автодороги, стремительно  летящая под него в лобовом стекле междугороднего автобуса. «Угораздило же меня сесть на первое сидение в этом «Икарусе»! – думал Сашка.
В Вильнюсе, откуда собственно говоря, и была полулегальная литература, железнодорожных билетов в Питер не было. Пришлось ехать до Таллина на автобусе.
Автобусных билетов на Вильнюсском автовокзале, конечно же, тоже не было. Но водитель не стеснялся, и набрал стоячих пассажиров. К вечеру освободилось место в задней части салона. Потом вошла пожилая дама, Сашка освободил место для нее. Та отнекивалась-отнекивалась, но потом все-таки уселась. Часа через полтора появилось место в четвёртом ряду.
На подъезде к Панежевису в открытое окно резко пахнуло газом. Александр громко сказал водителю:
– Остановитесь! Надо о запахе газа сообщить.
– На автовокзале сообщите. Доедем до автостанции. Там и телефон-автомат будет, – равнодушно сказал водитель.
– Сколько тут езды?
– Минут пятнадцать
–А если рванет?
– Доедем – сообщите. Тоже, командир нашелся. Нельзя мне здесь стоять.
– Вы видимо никогда, не видели обгоревших до костей трупов. Не знаете, как пахнет горелая человечина?!!
Молодая женщина, сидевшая рядом с Сашкой,воскликнула срываясь в истерику.
–Не надо! Зачем вы так говорите?
– Я видел и нюхал. Пришлось раз в жизни. Хватило. Позвонить удалось действительно лишь с автостанции.
Потом  он пересел на первый ряд, слева от водителя.
На первом сидении бесконечная асфальтовая лента летела под колеса. И Сашка не мог заснуть. Разговорился с водителем. О событиях в Литве времен поздней перестройки, о забастовке, о том почему был остановлен, а теперь заново запущен в строй  Маджекяйский нефтеперерабатывающий завод и не может ли это быть связано с тем, что в окна автобуса так резко пахнуло газом.
 И теперь вот… Уже 36 часов без сна.
«Так ведь совсем нельзя», - думал он, ворочаясь на матрасе. Спрыгнул вниз, пошел в тамбур. Покурил. Вернулся обратно. Запрыгнул на свою полку. Снова уставился в журнал. Текст не лез в мозг. Кажется, он отключился не на долго. Но голова все продолжала работать.
По вагону прошли две проводницы, повторяя: «Врач есть? Врач есть?..» Никто не отзывался. Прошло минуть пятнадцать. Те же проводницы повторяя те же слова шли обратно. «Не нашли врача», – подумал Александр.
– А в чем дело? Что случилось? – спросил кто-то из пассажиров.
– Женщина рожает.
– Этого еще не хватало для полного счастья! – подумал Саша, – ладно, ёклмн. Я хоть читал, как это делать. Да и так, кое что умею. Олег сорвался вниз.
– Вы врач?
– Фельдшер.
Сашка пошел вслед за проводницами. Прошли два вагона. Роженица лежала на нижней полке в купе проводников. Рядом с приоткрытой дверью толпилось  несколько женщин и будущий молодой бородатый папаша.
– Так. Нужно обезболивающее, спирт, йод, зеленка, бинты, нитки, ножницы, корвалол, валерьянка, – безапелляционно произнес «фельдшер», - пеленки есть?
– Простыня подойдет? – спросила проводница. Та самая из Сашиного вагона. -
– Она чистая?
– Чистая, – не уверенно произнесла проводница.
– Отпарить, прогладить очень горячим утюгом сможете?
– Сейчас сделаю… – проводница ушла.
Мамочке было лет 19. Выросла на эстонском хуторе Схватки начались в 6 утра. (Сейчас был второй час по полудни.) Марте удалось уговорить своего мужа ехать рожать к маме в Раквере. На родину. Все это удалось узнать от Мары, которая очень плохо говорила по-русски.
– Больно, очень больно, – Громко стоная, жаловалась она и металась головой по подушке.  Гладя на секундную стрелку часов. Сашка посчитал пульс. 120 в минуту. Наполнение то глубокое,  то не очень. Александр раскрошил две таблетки тройчатки, накапал валерьянки. Дал Маре это выпить и запить.
Постучавшись, вошла бригадир – начальник поезда. Положила чистые простыни на столик.
– Когда первая остановка?
– В Раквере. Через полтора часа. Там на платформе будет ждать Скорая. Машинист уже передал по радио.
– А побыстрее он ехать не может?
– Путь здесь такой. Раньше расписания не приедем. Что-нибудь еще нужно?
– Да вроде нет… Поездная аптечка, пол литра спирта и ножницы  уже лежали на столике.
Сашка выразительно взглянул на начальника поезда.  Та  вышла.
Он задвинул дверь и снова присел на полку-койку.
– Больно, очень больно.
«Зачем же тебя черти из Таллина понесли. Ведь там все роддома и больницы! Нет, обязательно надо к маме, под крылышко. Ума хватило! Что поделать,  инстинкт видимо», – подумал он.
– Ну, милая, Мара, Марочка, потерпите немного, – произнес лекарь. Достал платок. Промокнул пот у роженицы на лбу. Он обнял ее голову двумя руками, продолжал уговаривать потерпеть. Потом начал расспрашивать о ее работе, учебе о муже…
– Милая, Мара, потерпи, уже немного осталось.
Мара стонала, что то жалобно говорила на эстонском. Было заметно, что она стесняется стонать  громче.
Впереди нетерпеливо гудел тепловоз. Особенно громко перед переездами. «Господи, хоть бы чуточку быстрее, – думал Сашка. Ведь еще почти час тащиться.
Все собственные дорожные впечатления минувшего и этого дня, мысли о предстоящем в Ленинграде из его головы как ластиком стерли.  Была только Мара, ее будущий ребенок.  Он все уговаривал и уговаривал ее не рожать, потерпеть. «Ну лапушка, надо  еще чуть-чуть подождать…» Чувствуя, что пациентка очень волнуется он снова накапал ей валерианы. Посчитал пульс. Опять 120. Еще посидел рядом с будущей мамочкой. Прошло минут 40. Снова посчитал пульс. Еще раз накапал ей корвалола. Схватки случались уже каждые 15-20 минут. «Черт, совсем пора», – опять подумал Сашка. Он стал расспрашивать ее о том, на кого она учиться, о то где работает ее муж. Когда начинался приступ схваток, он все  продолжал уговаривать ее: «Ну, лапушка, ну надо еще потерпеть…». Если бы Александр не знал о машине скорой помощи на платформе вокзала в Раквере, то конечно давно уже пора было рожать. И у него хватило бы смелости принимать роды в одиночку. Но если там ждут не лучше ли довезти, пока есть возможность потянуть время?
Между тем пое5зд ходко шел к Раквере, Сашка держа в руках голову Мары всячески торопил его в своих мыслях. Чувствуя, что Мара очень волнуется, он накапал ей еще  валерианы и «угостил двумя раскрошенными в порошок таблетками анальгина…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Все имеет когда ни будь свой конец. Тепловозный путь до Раквере тоже. На платформе местного вокзала в 15 метрах от двери вагона действительно стоял микроавтобус РАФик Скорой помощи. Из него вышла молоденькая акушерка с двумя биксами  (большая блестящая круглая металлическая коробка для стерилизации инструмента и материалов) в руках.
– Ты врач? – спросила она.
– Фельдшер.
– Тебя как звать?
– Александр.
– Ася, – акушерка даже не улыбнулась.
– Роды принимал, когда-нибудь?
– Нет, но видел, как это делается.
«Вроде хорошая примета, когда у принимающих роды имена на одну букву начинаются…» – додумал Саша складывающуюся ситуацию.
Он и Ася до конца раздели роженицу, выполнили необходимый туалет. Переодели ее в чистую ночную рубашку из бикса. Акушерка послушала сердцебиение Мары, ее будущего ребенка.
Александр громко произнес:
– Мара, я все время говорил, что бы ты потерпела, а теперь давай, рожай. Не надо больше терпеть. Рожай милая! Давай тужься милая!
Мара начала тужиться.
 
Ася критически смотрела на околоплодный пузырь, который надувался и  все никак не хотел лопаться. Прошло несколько минут.
– Так нам еще долго ждать придется, – сказала акушерка. С такими успехами мы и в роддом бы успели. Да теперь поздно. Надо пузырь протыкать. Ася взяла ножницы и сделала движение к тому чтобы проткнуть плаценту. Сашка схватил ее за руку и обильно полил ножницы спиртом из бутылки.
Дальше все пошло как маслу, как в учебнике.
Родилась головка с темно-рыжеватыми волосиками, одно плечико, другое, бедра, ножки… На свет появилась девочка. Красавицей ее пока было трудно назвать, но завопила  новая гражданка Эстонии сразу. За дверью купе проводников раздались аплодисменты сочувствующих женщин из находившейся в коридоре группы поддержки.
Ася протянула ножницы к пуповине.
– Куда? – резко спросил Саша и щедро полил ее и свои руки, и явно не новый хирургический инструмент спиртом.
Ася перерезала пуповину, перевязала ее стерильными нитками. Обтерла новорожденную. Измерила ее длину, а вот взвешивать ее было не на чем.
– У тебя дети есть? – спросила Ася.
– Есть один.
– Тогда заворачивай ребенка в пеленку и неси ее в машину.
Александр споро завернул девочку, вынес ее на платформу и отдал женщине сидевшей в Скорой.
– Долго еще стоять будем? – поинтересовался мужик, куривший в дверях соседнего вагона.
– Сколько нужно будет, столько и будем! Хоть до завтрашнего утра, – почти со злобой ответил Саша.
В вагонном коридоре к нему подскочил счастливый, бородатый папаша. Говоря: «Спасибо, спасибо», – он протягивал двадцати пяти рублевую бумажку.  Сашка посмотрел на него с возмущением.
– Не надо. Не возьму. Будешь в Ленинграде, заходи с бутылкой коньяка на улицу Гоголя в дом 7 квартира 13. А это убери немедленно! – воскликнул «фельдшер» и захлопнул за собой дверь купе.  Там еще продолжались роды. На свет должен был еще появиться послед.
У Мары в глазах были слезы. Слезы счастья? Минут через 15-20 роды были завершены. Цвет плаценты почему-то не понравился Асе, и она