Верующий в бога - еще не Homo sapiens (Глава 41- «ЛЕТУЧИЙ ЭСКАДРОН ЛЮБВИ»)

Глава 41
«ЛЕТУЧИЙ
ЭСКАДРОН ЛЮБВИ»
Как разбудить Богиню Звезд?
Зову, зову, проснись, Атира!
Весь Звездопад уже в плену,
И гимн поет достойным Лира.
С. Каунов
Олег вошел в кабинет Уицрик и застыл на месте от удивления. Его взору предстала картина, достойная кисти художника: три грации в изящных позах, разодетых в стиле XVI века, расположились возле окна и внимательно слушали Анахарсиса. 
— Бог мой, что за видение! Куда я попал? И кто эти прелестницы?
В кабинете раздался веселый смех, дамы вдруг ожили, а Анахарсис громогласно произнес:
— Это богини! Они снизошли к нам, чтобы стать частью «летучего эскадрона» французской Минервы.
— Уицрик, Лена, Беатрис?! — изумился Олег еще больше, узнав за гримом подруг. — Но что все это значит?
Вдоволь позабавившись растерянностью Олега, дамы обступили его и закружили в танце. Они дурачились и хохотали, пока румянец не пробился сквозь слой белил, а у Беатрис даже мушка над губой съехала. Наконец, довольные произведенным эффектом, они успокоились и начали наперебой рассказывать, что значит их маскарад.
— Олежек, — воскликнула Леночка, упав в изнеможении в кресло, — мы на пороге неимоверной авантюры. Как ты находишь нас в таком обличье?
— Анахарсис, — взмолился Олег, — объясни хоть ты, что все это значит? Вы с Атирой затеяли бал-маскарад? Тогда я бегу за костюмом Фавна, чтобы быть этим богиням под стать.
— Не стоит, — подошла к нему Уицрик и увлекла за собой. — Нам предстоит путешествие в средневековый Париж, и на этот раз без тебя, до­рогой.
— Как без меня?
— Ты тоже хочешь стать фрейлиной королевы? — рассмеялась Беатрис, подойдя к нему. — А что? — Провела она рукой по подбородку. — С тебя бы вышла очень даже симпатичная фрейлина. Эта мушка... — Она прилепила ему над губой отлетевшую мушку, — ...дорогого стоит!
Разговор в этом духе продолжался еще долго, в конце концов, Олег в общих чертах понял суть готовящегося вторжения в куртуазный мир Екатерины Медичи и вымаливал в Уицрик разрешения отправиться с ними для страховки. Не мог же он оставить своих подруг без прикрытия в случае грозящей опасности! Осталось только плансцинироваться, но это была уже забота Анахарсиса.
— А в чем суть затеи? — настаивал Олег. — Зачем вам Медичи, что за фантазии?
— О, эта дама — ярчайший персонаж своей эпохи! — ответила Беатрис. — История знает многих неординарных личностей, оставивших след в истории то ли на полях сражений, то ли на поле политической деятельности, но мало кто может похвастаться тем, что достиг совершенства в искусстве интриг и шпионажа. Жестокая, коварная и вероломная, способная пойти на массовое убийство (вспомним Варфоломеевскую ночь), эта флорентийка не брезговала никакими методами в борьбе за французский трон как для себя, так и для своих сыновей, создав агентурную сеть по всей стране, да, пожалуй, и по всей Европе! В ход шли все мыслимые и немыслимые средства: яд, кинжал и даже женская красота, которая в умелых руках превращалась в великолепное оружие в борьбе за власть. Недаром в свое время известный английский разведчик полковник Пинто любил говорить: «Женщина-шпион в душе своей, прежде всего, истинная проститутка». Но задолго до полковника эту истину усвоила Медичи, создав при дворе собственный отряд специального назначения, который королева сама именовала не иначе как «мой летучий эскадрон». И состоял этот личный спецназ из самых прекрасных дам королевства. Екатерина, сама никогда не изменявшая мужу и чуть ли не открыто презиравшая всех мужчин, включая собственных сыновей, тщательно отбирала красавиц для своего эскадрона в лучших аристократических домах Франции. Главный критерий — претендентка не должна была отличаться строгостью нравов. Нередко в королевский спецназ Екатерины Медичи попадали и никому не известные юные обольстительницы, в поисках лучшей доли приезжавшие из Фландрии, Италии и Шотландии. Стать дамой летучего эскадрона было не только не позорно, но и крайне престижно. При этом не было зафиксировано ни одного случая, когда бы смертный мужчина устоял перед этим созвездием прелестниц. 
— Да, я слышал, об этом повествуют исторические хроники — самых грозных своих противников королева атаковала и побеждала именно с помощью девиц из своей свиты, за это и удостоилась прозвища «великой сводницы королевства». Но, строго говоря, флорентийка лишь наследовала примеры Анны Бретонской и Франциска І, вошедшего в историю как эталон правителя-рыцаря, знатока и ценителя женского пола, в котором видел самое прекрасное произведение искусства. Именно Франциск ввел в Европе официальные чины и титулы для дам. Ему принадлежит крылатое высказывание: «Двор без женщин, как год без весны, а весна без роз». Следуя своим куртуазным пристрастиям, он собрал при дворе двадцать семь самых прекрасных девушек благородного происхождения, что, впрочем, не спасло короля от импотенции. 
— Да, именно, но с той лишь разницей, что идею короля Франциска практичная Екатерина Медичи слегка усовершенствовала на политический манер, создав свой летучий эскадрон. Очаровательные и беззастенчивые девицы запросто вытягивали любую информацию из мужчин. Деятельность эскадрона оказалась столь эффективна, что Екатерина потребовала от сына Карла IX увеличить число фрейлин с восьмидесяти до двухсот. На желчные замечания блюстителей морали, прозвавших двор небольшим борделем королевства, властительница не обращала ни малейшего внимания. Дамы летучего эскадрона были вездесущи: дворяне, банкиры, дипломаты и даже епископы находили их в своих постелях и с удовольствием пользовались услугами красоток в обмен на нужную Екатерине информацию. Однако, иметь детей агентессам было строго запрещено. Девицы свято блюли главное правило, которое им не раз повторяла королева: «У вас должно хватать ума, ловкости и навыков, чтобы не допустить вспухания живота». Для контрацепции фрейлины использовали специальные лекарства и в том числе прообраз современного презерватива, разработанного учеными-итальянцами из свиты самой Екатерины.
— Она лелеяла свое детище, за которым прочно закрепилось название «летучий эскадрон любви», — продолжила Уицрик. — Ее фрейлины были разодеты как богини, при этом доступны, как простые смертные. Злые языки говорили, что принцессы отбирают хлеб у продажных девок. С их помощью королева атаковала и побеждала самых грозных противников. Там, где шпага и крест были бессильны, ажурные рюшки, прикрывающие женские прелести, одним своим видом превращали волков в послушных овечек. 
— Средство, скажу я вам, далеко не ново, известное еще с добиблейских времен, — снова не удержался Олег от замечания.
— Да, — согласилась Бет, — но в таких масштабах применимое, пожалуй, впервые. Руками своих прелестниц Медичи ни много ни мало — творила европейскую политику.
Красивые и беззастенчивые девицы по указанию Екатерины запросто вытягивали любые сведения из мужчин или оказывали на них нужное влияние. Их жертвами становились короли и министры, иностранные дипломаты и полководцы, прелаты, принцы и вельможи. Мемуарист Брантом, который был очень близок с некоторыми из этих девиц, вспоминал: «Фрейлины были столь соблазнительны, что могли зажечь огонь в ком угодно, опалив своей страстью большую часть людей при дворе, 
а также всех, кто приближался к их огню. Никогда ни до, ни после, постель не играла на политической сцене такой важной роли...» 
Рассказ Беатрис ошеломил Олега, он еще более решительно выступил за то, чтобы отправиться туда самому в обществе Паоло.
— Жажду испытать на себе чары фрейлин... В виде эксперимента, конечно, — Олег сник под испепеляющим взором Уицрик. — Объясните мне, ради бога, зачем вам туда соваться?
— А и правда, — согласилась Леночка. — Боюсь, Ольгерд тоже будет не в восторге от нашей затеи.
— Хорошо, я открою суть предстоящего мероприятия, — сдалась Уицрик. — Нас в большей степени интересует вопрос участия Медичи в противостоянии католиков с гугенотами и роль Рима в этом противостоянии. Фрейлины в курсе всех ее интриг, проникнув в их среду, мы сможем узнать все изнутри, понять, за какие нити дергает мать-королева, манипулируя людьми, чтобы разжечь религиозные распри, ввергнув страну в пучину гражданской войны. Мне кажется, чтобы удержать на троне угасающую ветвь Валуа, она готова была на все.
— Так, может, нам устроить мужской «летучий эскадрон» и напустить его на фрейлин? Померяемся силами, так сказать, попутно и тайны разгадаем.
— Я тебе разгадаю! — не на шутку рассердилась Уицрик. 
— Хорошенькое дело, а сами?
— Не беспокойся, в постель она нас не подложит ни к кому, не успеет. В крайнем случае, мы сможем постоять за себя. Но нервы мы ей пощекочем. Анахарсис, пора. А вы тут делом займитесь и ждите нас со скандальными разоблачениями одной из самых влиятельных женщин XVI века.
Не успел Олег возмутиться или возразить, как Анахарсис плансцинировал женщин. Они растворились в пространстве, оставив после себя только звенящую тишину.
Париж, Париж! Ах, как ошибаются те, кто представляет себе самый романтичный и красивый город мира достойным восхищения и в эпоху средневековья! Наши дамы были больше чем разочарованы реальностью, открывшейся их взору, но это уже другая тема, в которую углубляться не стоит. Опустим живописание смрадных узких улочек, потопающих в нечистотах, трущобы бедняков, зияющие, как бездна преисподней, и роскошные дворцы, которые далеко не благоухали под стать своему великолепию. Видимо, Дюма не замечал всего этого, дабы не затмить романтику описываемых событий в романе «Королева Марго». Не будем судить его строго, ведь не он один опускал «незначительную» деталь реальности, у него была другая цель — увлечь читателя сногсшибательными приключениями, неимоверными любовными похождениями и коварными интригами. Что до последних, то тут он не покривил душой: королева-мать вполне оправдала все, что писали о ней. А сколько всего не написали! Не зря годы ее правления назвали эпохой Медичи. 
Екатерина была племянницей папы Климента VII, устроившего брак четырнадцатилетней флорентийки из рода Медичи с французским принцем, ставшем впоследствии королем Франции Генрихом II (1533–1559), а затем фактическая правительница при своих сыновьях Франциске II (1559–1560), Карле IX (1560–1574) и Генрихе III (1574–1589). Не обладая привлекательной внешностью и плохо говоря на французским, она стала объектом насмешек при дворе, который славился своей изысканностью, благородством манер блестяще образованных, утонченных дам и кавалеров. Под влиянием Ренессанса возрождался интерес к античности, придворные изъяснялись между собой на латыни, греческом, читали поэмы Пьера де Ронсара и восхищались изваяниями итальянских мастеров. Владение в совершенстве языком давало возможность играть словами, придавая речи двусмысленность и пикантный подтекст, что особенно ценилось при куртуазном французском дворе.
В купеческой же Флоренции, в противовес Франции, отцы семейств не были озабочены тем, чтобы дать своим женам и дочерям столь разностороннее образование, вследствие чего в первые годы жизни при французском дворе Екатерина чувствовала себя невеждой, не умевшей изящно