Проклятый

Взошла полная луна, осветив мрачную и жуткую картину. Остатки домов протягивали сломанные конечности к безмолвному небу, усыпанному равнодушными ко всему звездами. Руины, покрытые снегом, блестели при луне, невольно зачаровывая своей мёртвой красотой. Ветер гулял покинутыми улицами, забрасывая снег в разбитые, слепые окна. Он завывал так, что могло показаться, будто это кричат тысячи людей, которых настигла беда.
Но однообразная картина наконец-то изменилась. На дороге показалась одинокая фигурка. Это был мужчина, одетый в старую меховую куртку. Шапки у него не было, и волосы покрывала тонкая корочка льда. Мужчина, стараясь не обращать внимания на холод, упрямо шел вперед. Медленно, шаг за шагом, спотыкаясь, но все-таки не останавливался. И вот он приблизился к единственной более или менее уцелевшей хижине. Она была деревянная и казалась этаким островком в океане страха и тоски – весь ее внешний вид говорил о том, что она построена совсем недавно.
Мужчина открыл тоскливо скрипнувшую дверь и вошел в хижину. Обстановка внутри была крайне скудная – ни кроватей, ни стульев, ни столов. Только сложенный из камней очаг посредине единственной комнаты, в котором тлели еще не остывшие угли, да куча накрытой старым покрывалом соломы рядом с очагом, которая служила неведомо кому постелью.
Ему было слишком холодно, чтобы он мог думать о чем-нибудь лишнем. Он положил связку в очаг и начал раздувать угли. Спустя некоторое время ему это удалось, и долгожданное тепло начало наконец-то согревать измученный организм. Мужчина закрыл глаза и просто наслаждался тем, чего так долго ждал.
– Володя, – внезапно послышался чей-то голос.
Мужчина резко открыл глаза и поднялся. Никого. Но ведь голос был таким реальным, таким естественным. Он не мог ему просто послышаться.
– Володя, – вот опять.
Мужчина помотал головой. Он узнал. Голос мог принадлежать только одному человеку – его жене Кате. Но как же?
Забыв про холод, он вышел на улицу. Тут же порыв ветра бросил ему в лицо горсть снега, заставив прикрыть рукой глаза. И сквозь вьюгу он в третий раз услышал свое имя.
– Катя, – прошептал он. – Катя, ради Бога, прости меня. Не уберег я тебя.
***
Рождественский вечер, на улице сильный мороз, в доме не намного теплее. Женщина лет тридцати варит на газовой плите юшку. За окном виднеются руины домов, которые еще, казалось, совсем недавно были наполнены весельем и радостью. Но теперь все изменилось. Нет надежды, нет веры в будущее. Война пришла внезапно и в один миг разрушила привычный и такой родной мир. Все, что осталось – уничтоженный город и горстка людей, отчаянно цепляющихся за жизнь. Среди них были и Катя с Володей. Обычная семья, вместе всего три года. Они уже планировали завести ребенка, но судьба распорядилась иначе. Рев моторов в небе, жуткий грохот, взрывы и… конец всему.
Катя выключила плиту и, надев перчатки, поставила кастрюлю на стол. Володя вот-вот вернется, хоть покушает. Они и так едят всего дважды в день. Если повезет, три раза.
Сейчас второй. Еда была крайне скудной – вода, немного картофеля, иногда морковь. Это уже не жизнь, а жалкое подобие существования.
Открылась входная дверь, и на пороге, стряхивая снег, появился Володя. Дрожа от холода, он зашел в дом, поспешив закрыть за собой дверь. Не снимая куртки, Владимир сел за стол. Катя, сняв фартук, присела напротив. Они не сказали друг другу ни слова. Да и не нужно было. То, что случилось, сломило их. В их отношениях исчезла чувственная теплота и появилась неловкость, практически отчуждённость друг от друга. Да, они по-прежнему продолжали жить вместе. Но это лишь потому, что ничто иное больше не имело для них смысла.
Вдвоём они съели только половину еды, оставив другую на завтрак. Все так же не говоря ни слова друг другу, Владимир и Катя поднялись из-за стола и, помолившись, разошлись по своим кроватям. Катя задула свечу, служившую единственным источником света в этом царстве тьмы.
Посреди ночи сквозь завывание ветра внезапно послышался стук в дверь. Володя открыл глаза. Стук повторился. Кто же мог заявиться посреди ночи в такую непогоду? Все же мужчина встал с кровати и, запахнувшись в куртку, подошел к двери.
– Кто там? – спросил он дрожащим из-за холода голосом.
– Откройте, пожалуйста – послышалось снаружи. – Жутко замерз, не могу больше терпеть. Я умру, если вы мне не поможете.
Эх, еще одна жертва послевоенной разрухи. Володя открыл, впустив низкорослого паренька лет двадцати, не более. На нем был лишь потрепанный старый свитер да дырявые в нескольких местах штанишки. Он буквально влетел внутрь и, не удержавшись на ногах, упал. Володя помог ему подняться.
– Как тебя зовут? – ласково спросил он.
– С…саша. – еле выговорил бедняга. – Я… Я просто хочу согреться и хоть немного поесть. Пожалуйста. – на его глазах выступили слезы.
Володя покосился на спящую жену. Конечно, она будет очень недовольна, но ведь не мог же мужчина отказать парню в его, возможно, последней просьбе.
Саша съел совсем немного – всего четыре ложки. Видно, давно не кушал, и желудок с трудом принимал пищу.
– Спасибо вам, – он улыбнулся. – Кстати, у меня есть кое-что.
Он вытащил из-под свитера небольшую бутылку с мутноватой жидкостью – по-видимому, самогон.
Володя хотел было отказаться, но передумал – алкоголь поможет согреться. И вот они сидят рядом, поочередно потягивая из бутылки.
Вдруг Володя почувствовал сильную боль в животе. Он вскрикнул и согнулся пополам, после чего сполз на пол. Из горла вырвался хрип, сменившийся бульканьем. Саша подошел к нему.
– Простите меня, – прошептал он. – Я просто очень хочу есть, слишком хочу есть. Володя понял, что парень и не думал пить, а лишь делал вид.
– Я оставлю вам немного мяса.
И он направился к Кате. Володя хотел закричать, разбудить жену, но потерял сознание…
***
– Володя! – вновь послышался ее голос. Мужчина пошел в ту сторону, уже не прикрываясь. Снег хлестал по глазам, лицо задубело, но ему уже было все равно. Его уставший мозг и измученную душу снова и снова терзало единственное воспоминание: он приходит в себя и видит лужу крови возле плиты, красные пятна на кровати, на полу… В кастрюле лежит отрезанная рука. Потрясённый увиденным, Владимир – невольный пособник убийства, падает на колени. Его отчаянный, полный невыносимой муки крик разорвал пополам тишину в хижине, перекрыл свист ветра за её стенами. Слишком поздно… Убийца, которому он открыл дверь своими руками, ушел, и его уже не остановить, не найти…
Её зов, оклик повторяется снова. Владимир идет сквозь снежную завесу. И наконец-то видит ее. Катя стоит перед ним, протягивая руки. Её улыбка так безмятежна! Полный нежности и любви взгляд зовет его. Подойдя к ней, Владимир падает на колени, обнимает тонкий девичий стан, прижимается заледеневшим лицом к ее животу. Слезы текут по лицу, застывая льдинками, но он счастлив.
– Все в порядке, Володя, мы теперь всегда будем вместе. Вечно…
На мгновение, всего лишь на одно мгновение мужчина слышит хруст ломающихся шейных позвонков. Его позвонков…
***
Утренняя заря осветила нежно-розовыми лучами безмолвные снежные просторы. В лучиках солнца снег вспыхнул тысячами крошечных алмазов. Метель закончилась, и вокруг стояла непривычная тишина. Насколько хватало глаз, простиралась белая, безлюдная пустошь. И только возле уцелевшей стены одного из домов лежало тело мужчины со сломанной шеей. На лице умершего застыла блаженная, кроткая улыбка . Убитый крепко обнимал женский скелет без одной руки – невинную жертву обычного паренька, ставшего невольным грешником, паренька, который просто сошёл с ума от голода.