Сказ про Фьёдора Кострова

               Федья Костров был знойным испанским хлопцем. И довольно богатеньким. Папанька его сахар растил, из сахара ром бадяжил, бухло чиканосам в Майами толкал, чтоб те тренькали с лёдом и без оного.
               Поэтому жизненные невзгоды у Федьи отсутствовали. Обычно по утрам он бегал по фазенде с голой жопой и швырялся мангами в Кончиту и Манчиту. Потом приходили братья, Рамон и Луис, и они играли в футбол. Грозной командой, Федья – форвард, Рамон – правый хавбек, Луис – левый хавбек, они наступали на сопливых школяров колледжа святой Барбариски Андалузской. Так и мочалились целыми днями до предвечернего заката.
               Однако пришло время взрослеть. После первых прыщей Федья увлёкся Шуркой Батистой, девицей вертлявой, смышлёной и егозливой. Дело к свадьбе подходило, папанька Федьин новый ром забадяжил, Кончита и Манчита причёски сделали. И тут Шуркиного батяню президентом назначили. Он резко забурел, в столицу переехал, Шурку по ногам по рукам повязал, в ковёр закатал, решил за Рокфеллера замуж выдать.
               Федья такого блядства не стерпел, наган достал, во дворец президентский явился, хотел Шурку на коне умчать. Но угрюмые папуасы Федьюне накостыляли и выставили прочь, как последнего негродоида.
               Рассвирепел Федья, в Мексику уехал, всякой швали в друзья набрал, товарищей Че, Бе, Ме и прочей алфавитности, загрузился на катер и высадился, так, блин, неудачно, в заливе имени Свиней. Короче, повязали кодлу, Бе и Ме на фарш пустили, Че в горах за сусликами бегает, Федью хотели на кол посадить, но Шурка батяню уговорила: «Вышли ты его на хрен в пизду, в Канаду!» Батяня милосердие проявил, выслал.
               В Монреале Федья закентовался с арменчиком Микоянчиком, тот ракеты подогнал, пулемёты, танк «Т-34», на ходу, но без снарядов.  Папанька между делом армию ромом напоил, с чиканосами консенсус обрел: мы вам кокс, вы нам  доларёшки.  Въехал Федья на танке в столицу, навёл пушку на Батисту, тот и сдох от перепуга. В общем, путч.
              Гринги, как обычно, повоняли, Микоянчик ещё ракет подогнал, деньжат подбросил, светлую жизнь пообещал. На том все и успокоились.
             Долгие годы Федья с Шуркой Батистой прожил, пока всё-таки она, тварь неблагодарная, к Рокфеллеру в Миннесоту не сбежала. Но Федье уже насрать было, подводным плаваньем он увлёкся, да и вообще, не царское это дело.
             Постарел Федья и всё чаще, собираясь с братьями, приговаривал: «Я думал, что мы играем в футбол. А мы, оказывается, сыграли в революцию».