Мое волшебное чудовище

завизжала Соня.
-   Дубина стоеросовая! – стуча зубами от холода, прошептала Тоня.
Иван Матвеевич мигом протрезвел, и стал перед нами извиняться:
-   Ребята! Простите! Бес попутал! Ну, с кем не бывает!
Тоня с Соней обняли друг друга и заревели в один голос.
-   Да, замолчите вы, дуры! – закричал на них Леллямер. – У меня зажигалка есть, будем свои следы  ею освещать и по ним назад из леса выбираться! 
    Все сразу притихли и теперь уже, ободряемые радостью возвращения, пошли за Леллямером. Иван Матвеевич как сильно провинившийся плелся позади всех. Через несколько минут зажигалка Леллямера окончательно погасла. Бабы опять завыли, Матвеич опять стал оправдываться, а Леллямер опять стал кричать на него.
-   Подождите, у меня тоже есть зажигалка, - сказал я, нащупав у себя в кармане зажигалку.
-   Так что же ты молчал, – возмутился Леллямер, а за ним и все остальные.
-   Только сейчас нашел, - сказал я, и чтобы побыстрее прекратить всякие бессмысленные крики и повизгивания нашей честной компании, пошел впереди всех, освещая зажигалкой наши следы.
Все мигом затихли и пошли следом. Вскоре мы вышли из леса и увидели огоньки домов знакомой нам деревушки, и все разом заорали: «Ура!»
И было в этом «Ура!» что-то необычайно торжественное, объединяющее нас как осознание нашей  же общей победы. И мы все обнялись, рассмеялись и расцеловались! Больше всех обнимал и целовал Тоню с Соней Иван Матвеевич, но нам с Леллямером было все равно весело…
Озаренные волшебным светом деревни, как светом познания бесчисленных свойств нашей земли, мы шли вместе, как дети, которые уже наигрались в войну и теперь хотели только мира…
Мы шли и видели эти огоньки как отсветы наших безумных надежд. Приблизившись к своему дому, Иван Матвеевич вдруг расплакался и мы все его стали утешать… 
Бабка Маланья как и при нашем уходе опять встретила нас своими причитаньями. Выглядело это так, бабка причитала, Иван Матвеевич рыдал, все пытались что-то сказать, как-то утешить, и только крепкий самогон успокоил наши несчастные души.
Я едва помню, как дополз до кровати, как пьяная Тоня опять прилегла ко мне, и навалившись на меня всем телом дыша перегаром шепнула:
-   Давай,  Матвеичу назло соединимся!
И опять наша кровать зазвенела пружинами, а вскоре и соседняя кровать, кровать Леллямера и Сони, отозвалась дружественным звончатым переливом, и даже пьяный Иван Матвеевич притаившийся за дверью, уже злобно не шептал, что мы суки, а только сморкался и всхлипывал, и опять причитала жалостливым голоском бабка Маланья:
-   Ну, что, старый, на молодых, что ль, потянуло?!
-   На молодых! – соглашался, всхлипывая, Иван Матвевич. – На молодых! Ядреный корень!
А где-то пели петухи и земля казалась очень круглой…