Слияние

        За окном догорал закат, окрашивая багряными полосами низко бегущие  грозовые тучи. Юркие летучие мыши носились в воздухе, перегретом и  душном, а в ветвях призывным свистом приманивала к себе спутника  настойчивая птаха. Всё в природе дышало переменой: сейчас, еще  чуть-чуть, и рванет небо, капризно расплачется и накажет мир молниями,  страшными, но завораживающими. Хлынет влага и затопит землю. Насытит   потоками, чтобы дать жизнь всему живому, спрятанному в глубоких недрах,  будь то корень или семя. Еще немного, и разразится стихия, яростная,  неукротимая . . . Пронзит острыми стрелами пространство от неба до земли  . . .

    Алёна стояла у раскрытого окна, с тревогой всматривалась в темнеющее с  каждой минутой небо. Тонким пальцем задумчиво накручивала длинный  белокурый локон. Сердце билось в ожидании предвкушения – встречи с самым  неповторимым мужчиной, который завладел ее душой беспредельно, давно и  навсегда.
 Как заклинание, отпускала она ввысь, к суровым тучам, слова -просьбы:
- Скорее приезжай . . . до грозы . . . Жду тебя, милый. . .  Небо-то  какое, прекрасное и страшное в своей надвигающейся строптивости. Только  бы доехал. . .  скорее . . .  нет больше сил ждать и терпеть эту муку. . .  Серёжа . . .  - выдохнула имя, прозвучавшее терпкостью зрелого вина  на губах, - Сергей . . . мой, только мой . . .

          И от этой смелости душа замирала, потому что ушли прочь все сомнения.  Она пыталась понять то, что было очевидным  неужели, после стольких лет  разлуки она имеет право называть своего родного человека так легко, по  имени, нежно и страстно? Без боли от потери, без тоски, сжимавшей сердце  от одного только воспоминания о крепких руках, которые с такой  трепетностью могли касаться  ее маленькой ладошки, уютно спрятанной в  его длинных пальцах? Они осмелились переступить черту, разделявшую их,  чтобы стать счастливыми.
Как странно сейчас было вспоминать момент, когда Сергей Иванович – её  запретная любовь, приехал так внезапно, и признался в том, как он  истосковался за два года по ней - по своей Алёнушке. Примчался с  мольбой  в глазах: спасти его – сильного, волевого мужчину - от самого  себя. Закрыть своим всеобъятным крылом от суеты будней, от напряжения  сложной, требующей неимоверных усилий, работы; оградить своей нежностью  от пресности повседневного бытия.

         В тот день – погожий, пронизанный пышным торжеством осени, примчался  Сергей, прилетел, ворвался ураганом в ее устоявшуюся равномерную  повседневность. В смущении, с чуть виноватой улыбкой на устах, с  нежностью в глазах такой, что, казалось, можно погрузиться и чувствовать  себя растворенной в этой неге, как растворяется кристалл в живительной  влаге. Повинился, что не может больше жить без нее, без  ее звонкого,  лучистого смеха и смешливого взгляда голубых глаз.
Какое смятение творилось в ее душе, сколько торжества испытывала каждая  клеточка, опутанная нитями тепла, исходящими от мужчины, которого она  обожала тайно, долго, безнадёжно.
И теперь она расплавлялась в огненных волнах, струящихся по ее телу, как  будто вторив состоянию природы, наполненному ожиданием бури, страсти,  смятения.
- Я жду тебя, милый . . . жду. . .
    Первая тяжелая капля упала на подоконник. Алёна вздрогнула, вынырнув из  своих воспоминаний, закрыла окно и задернула тюлевые занавеси.
Барабанная дробь забила все быстрее и быстрее. И как в продолжение этого  стремительного оглушающего звука  легко запела мелодичная трель звонка,  разлившегося по квартире.
    Расправив платье, и, бросив на себя оценивающий взгляд в зеркало, Алёна  поспешила в коридор, чтобы открыть дверь. В следующий же миг утонула в  объятьях, родных, горячих и желанных.
- Ах . . . - только и успела вымолвить.
Руки взмыли вверх, обняли за шею, притянули голову к вздымающейся от  волнения груди, выделяющейся в глубоком декольте вечернего платья. Губы  настойчиво стали искать его висок, слегка припорошенный сединой.
- Я соскучилась, так, что больно дышать, - тихо шепнула она.
- Милая, любимая, такая желанная девочка, я здесь, с тобой, и больше нам никто не помешает быть вместе.
    В мгновение ока Алена была подхвачена сильными руками, которые,  обхватив ее бедра, подняли ее, усадив на талию, а губы, его чувственные  губы, стали пить сладость, умелым языком исследуя потаенные уголки ее  рта.
    Алёна, опьяненная стремительным натиском смелости и желания  долгожданного мужчины, с трудом оторвалась от любимого, только чтобы  взмолиться:
- Унеси меня  туда, где ничто и никто нас больше не разлучит. . .

    Сергея не надо было упрашивать: его желание становилось таким явным,  что, казалось, он сейчас рассыплется на мириады искр, если не сумеет  остудить свой жар, рвущийся из каждой клеточки организма, в этой чистой и  хрустальной податливости, готовой напоить его живительными потоками.
    Женщина, нежная, ласковая, такая долгожданная и выстраданная,  теперь  согласная на любое безумство, будет принадлежать ему, и только ему.

    Ударил гром. Какофония звуков продолжалась за окном, отбивая  сумасшедший ритм разбушевавшейся природы. Швыряла молниями, пробивая  землю, гроза. Но не было  дела до безумства стихии двоим,  слившимся в  поцелуе – долгом, протяжном, сладком, пытавшимся  высвободить внутренние  силы для предстоящей мистерии.
    Сергей бережно опустил Алену на мягкий плед ложа, встал на колени  перед ней - долгожданной женщиной. Горячие ладони поползли вверх по ее  тонкой ступне, и дальше, выше по гладкой, как мрамор, лодыжке.  Остановились на острой коленке, поглаживающим движением трепетных  пальцев обласкали их, и побежали дальше, по бедру, слегка  задев  средоточие чувственности, спрятанное под легким кружевом.
    Алёна вздрогнула, подавила стон, чтобы как можно дольше предаваться этой сладостной экзекуции.
    Подушечки пальцев  скатали  тонкий чулок с ноги. Возбуждающе отправляли  волнующий посыл по всему телу пробивающими токами и легкими струнами.
    Она вытянула обнажившуюся ножку, и тут же горячие жадные губы  дотронулись до лодыжки, смело пробрались чувственными поцелуями вверх, к  внутренней части бедра.
- Что же ты делаешь со мной . . .  – едва сумела выдохнуть Алёна, но у  мужчины пощады просить было бесполезно: второй чулок, как мягкий обруч,  скатился по намеченному пути. Вздрагивающие руки ни на минуту не  переставали ласкать каждый пальчик прекрасной ступни. Жгучие токи  сладострастия волнообразно поднимались вверх по ногам, оседали внизу  живота, скручиваясь в спирали, рождая желание, остро накатывающее на все  тело, требующее  освобождения.
- Я так долго тебя ждала, так долго . . . хочу тебя всего … моего . . .  - шептала Алёна, - и слезы счастья скатывались хрустальными росинками  по горевшим щекам.
- Потерпи, любимая, всё только началось. Сегодня не будет легких побед,  сегодня вся ночь  наша, - отзывался бархатом его возбуждающий голос.
    Молния ярко осветила на мгновение тесную комнату, где на широком ложе  любви возлежало белокурое создание в алом платье, и мужчину,  склонившегося над прелестницей. В следующую секунду стены заволокло  сумраком, только тени от уличных фонарей в бешеной пляске веток  перемещались по потолку.

    Сильные ладони  настойчиво раздвинули колени, и горячее дыхание обожгло  шелк. Алёна изогнулась, предлагая себя всю, без остатка. Такой острой  ласки ей не приходилось испытывать никогда: нежные поцелуи языка  касались ее живота, подушечки пальцев сдвигали  ненужную в данный момент  шелковую преграду.
- Не надо, Серёжа . . . - в смущении отодвинулась было она от него, но   руки настойчиво и нежно припечатали женщину к кровати, а губы   потянулись к средоточию чувственности.
- Ах . . . я . . . что  . . . это . . .
    Тело содрогнулось в конвульсиях, так как невозможно было более  сдерживать волны, все быстрее и яростнее набегающие, и собирающиеся в  лихую круговерть где-то в потаенных недрах лона.
    Не осталось больше преград. Аромат женщины, любимой и такой желанной,  подхлестывал мужчину к смелости: вот уже и пальцы проникли, заскользили в  благоуханном нектаре, а руки женщины прижали его голову теснее, бедра  выбрали ритм, который помог быстрее достичь апогея.
- Хочу . . . тебя хочу. . . - крик потонул в очередном взрыве громового раската за окном.
    Сергей стянул алую ткань, отделяющую от молочной белизны теплой кожи,  бережно приподнял любимую, помог освободиться из плена такой ненужной  сейчас преграды.
    Прекрасное тело алебастром отражалось на темном покрывале, вызывая  острейшее желание обладания этой женщиной. Сергей готов был обласкать  каждый сантиметр безупречного шедевра, созданного природой.  Приподнявшись на локтях, со вкусом начал покрывать настойчивыми  губами   тяжелые полукружья. Сосок, манящий и налитой, как спелая ягода малины,  так и просился в рот. Обхватив грудь горячими пальцами, Сергей отдал  каждой из них восхитительную дань нежности ласковым языком. Алёна  металась, изнывала от желания, и просила, умоляюще стонала:
- Ещё, любимый, ещё . . . Ах, ты сводишь меня с ума. . .  Мне нравится . . . пожалуйста, еще . . .
    За окном лились потоки воды, такие же напористые и неудержные, как в  этом закрытом пространстве обрушался водопад чувственности и страсти.
    Не в силах сдерживать больше своего желания, сорвав с себя одежду,  Сергей перекатил Алёну на себя, усадив сверху, как богиню на трон любви.  Копье  проникло во врата, погрузилось в знойное лоно. К потолку  взметнулся вздох восхищения, сорвавшийся с прекрасных губ женщины. И  чувственный танец, укачивающий на волнах страсти, все более и более  приобретающий дикий ритм, понес две души, слив их в единое целое в  протяжном крике, возвещающем о том, что любящие сердца останутся теперь  вместе навсегда.
    Алёна упала в изнеможении на руки Сергея, и он заключил ее в свои  убаюкивающие объятия. Легко губами касался мочки уха и шептал, шептал,  шептал слова благодарности этой неповторимой женщине.
- Чудная . . . родная . . . единственная . . . желанная
    Улыбка блуждала на губах Алены. Она таяла, как воск, в заботливых руках  мужчины. А сердце наполнялось той неповторимой нежностью к тому, кто  смог сделать ее счастливой.
Потом, чуть слышно, произнесла:
- Теперь можно и умереть . . .
- Нет, любимая, мы будем жить.
- Кажется, дождь утих . . . -  полушепотом выдохнула Алёна.
- Он излился весь, изнемог, как и мы, - тихо рассмеялся в ответ Сергей.

    И небо, прекратив грозовую истерию, благословило двоих, рожденных для счастья.