Бездушие

           Утро воскресного дня было мерзким. За стеклом моросил мелкий осенний дождь, отбивая унылые ритмы по карнизу. Ветер клонил сиротливые кроны деревьев, пытаясь доказать им свою силу, раскачивая с остервенением и с какой-то злобной жестокостью ветви, с которых, под неистовым напором, облетали последние сухие листья. Серое, унылое небо давило на виски, вызывая ответную боль где-то в глубине черепной коробки. В таком состоянии и просыпаться не хотелось, не то, что покидать теплую, уютную постель, но Наталье надо было выходить на дежурство в офис, так как ее коллега очень попросила поменяться рабочим днем из-за сложившихся семейных проблем.
  А у кого из ныне живущих этих проблем нет? Вот, не далее, как вчера Натальину бабушку Маргариту увезла скорая помощь в больницу с приступом желче-каменной болезни. Сейчас еще надо было разбудить маму, чтобы та поехала, проведала бабульку, да отвезла кое-какие вещи из дома по заказу болящей. Наталье же надо было бежать на работу, хотя общее состояние было абсолютно неактивным.
  С утра приехал в офис шеф, и после утренних приветствий и расспросов, как движутся дела, умчался в церковь поставить свечи за здоровье семьи. Наталья попросила, чтобы и за ее бабушку была зажжена свеча во здравие. 
  Через час раздался пронзительный звонок, от чего Наталья вздрогнула. Глянув быстро на табло мобильного телефона, поняла, что звонит из больницы мама.
- Алло, - выдохнула  Наталья.
- Дочка, - всхлипывая, ответила в трубку мать, - наша бабушка невменяема. Меня не узнает, мечется. Я боюсь, что . . .всё . . .
- Мамочка, не переживай. Врач бабушку видел? Что сказал?
- Что у нее поведение неадекватное, мол, надо готовиться к худшему.
- Это врач сказал? Да, наша бабулька еще пожить должна! Что такое восемьдесят четыре года? Она мне обещала до ста лет дожить. Давай, я приеду?
- А как же твоя работа? Что шеф скажет?
- Отзвонюсь, поймет. Он как раз в церковь уехал, должен помолиться и за нашу рабу божью Маргариту.
- Да? Тогда приезжай, а то мне страшно, - всхлипнула мать.
  Наталья вызвала такси и тут же позвонила директору, предупредив, что ей надо срочно ехать в больницу, так как дела не очень хороши.
  Заперев дверь, Наталья сквозь шквалистый ветер добежала до такси, которое поджидало на стоянке. Всю дорогу, что ехали, она молилась о том, чтобы бабушке стало легче, и чтобы она еще пожила. Кого упрашивала: бога ли? саму ли бабулю? а может, просто умоляла «когтистую» отойти от больничного ложа и повременить пока?
  Сама не заметила, как добралась до больницы. В мгновение ока взлетела по лестнице и отыскала палату. Открыла дверь, предварительно тихо поздоровавшись с пациентами. И тут наткнулась на встревоженный взгляд серых глаз.
- Вот, смотри, она совсем меня не узнает, - пожаловалась мама.
  Наталья склонилась над бабушкой:
- Бабуль, бабуля? Ты меня слышишь?
  Но в ответ только бессмысленный взгляд пустых глаз и невнятное бормотание. А еще попытка сползти с кровати, потому что руки-ноги ходят ходуном.
  Наталья бросилась за помощью  в ординаторскую, в которой дежурный врач разогревал в микроволновой печи принесенный обед.
- Добрый день, я внучка пациентки из восьмой палаты. Моя бабушка ведет себя неадекватно, беспокойно, мечется. Вы видели?
- Видел, - ответил врач, ни капли не смутившись.
- И что? – настойчиво спросила Наталья.
- Это старческое состояние. Понимаете, человек уже не молодой.
- Я понимаю, что бабушка стара, но должно же быть такому состоянию какое-нибудь объяснение? Вы бы посмотрели, что с ней происходит такое?
- Я думаю, у нее предынсультное состояние. Сами понимаете, сегодня воскресенье, врачи-специалисты на выходном. Завтра вызовем врача-невропатолога, пусть он и установит точный диагноз.
- Но, ведь это еще сутки ждать? Что нам-то делать?
- Ничего.
- Но она двигается на кровати, все старается куда-то убежать. И стонет. . ., - с отчаяньем произнесла Наталья.
- Если будет буйно вести, мы ее привяжем к кровати, - спокойно ответил дежурный врач.
- Привязать вы ее всегда успеете! – с вызовом ответила Наталья. - Вы скажите, что с ней? Может, у нее сахар в крови понизился? В карточке записано, что бабуля болеет сахарным диабетом.
- Минуточку, сейчас посмотрю анализ, который брали утром.
  Врач ушел в подсобное помещение, а Наталья стояла, заламывая руки, не зная, что же делать, понимая, что сейчас, там, в палате, идет борьба не на жизнь, а на смерть.
  Врач вышел с умным видом и произнёс:
- Норма, четыре единицы.
- Но, позвольте, для больного сахарным диабетом, как я понимаю, четыре – это крайне низко.
- Девушка, не умничайте. Я сказал, что норма, значит – норма.
- А вы пойдёте, посмотрите ее? – смутившись, попросила Наталья.
- Позже зайду.
- Ну . . . хорошо. Будем ждать.
  Девушка убежала в палату, где мать с трудом удерживала «активную» бабушку на кровати.
- Мам, - вдруг сказала Наталья. – Видимо, дело складывается не лучшим образом. Давай, ты сейчас поедешь домой, привезешь мне вещи. Я останусь с бабулей на ночь. Не знаю, что может произойти, но будет лучше, если ты сейчас поедешь домой, чтобы прийти в себя, а то мне еще и тебя откачивать придется. Похоже, рассчитывать тут особо не на кого.
- А . . . ты справишься, Наташа? – с тревогой в голосе спросила мама.
- Постараюсь. Не зря же когда-то изучала медицину в институте, и где-то еще лежит «корочка» младшей медицинской сестры. А если что, позвоню сыну. Он хоть и на дежурстве сегодня в Краснодаре, но боюсь, что придется побеспокоить моего фельдшера. Похоже, без его советов не обойтись.
- Ладно, дочка, я сделаю, как ты считаешь нужным. Я привезу тебе через пару часов одежду сменную.
- Вот и хорошо, мамочка, а то негоже в таком красивом наряде в больнице находиться. Не поймут. Ведь, с работы принеслась, не переодеваясь.
- Да, если что – звони, - попросила мама.
- Не переживай, родная. Все будет хорошо. Управлюсь.
  Мама уехала, а Наталья начала гладить бабушку по рукам, по спине, разговаривать с ней, чтобы достучаться до ее сознания:
- Бабуля, ты меня видишь, слышишь?
  Но бессмысленный взгляд старушки говорил о том, что все безнадежно.
  «Неужели, это всё? Неужели, смерть пришла? Нет, врешь. Рано еще! Поживем!» - уговаривала сама себя девушка.
- Бабулечка, миленькая, очнись, пожалуйста, это я – твоя внучка Наташа.
  Но старушка продолжала метаться на кровати, выделывая немыслимые па, невзирая на то, что когда-то, лет семь назад перенесла инсульт, и априори, одна сторона тела у нее была парализована.
  Наталья билась с бабушкой около двух часов.
 В палату вошла медсестра.
- Девушка, милая, помогите мне. Что с бабушкой? – попросила Наталья.
- А что я могу сделать? Она с семи утра такая, - ответила медсестра.
- Доктор обещал зайти посмотреть на пациентку.
- Я напомню ему о вашей просьбе, - равнодушно ответила та.
  Наталья набрала по мобильному номер телефона сына:
- Алло, родной. Бабушка совсем плохая. Что мне делать?
- А как она себя ведет?
- Мечется, как угорелая, и ничего не соображает.
- А сахар мерили?
- Да, четыре. Врач говорит, что это норма.
- Ты что, мама? Какая норма? Похоже, что у нее сахар упал, и она сейчас находится в коме?
- Что делать, сына?
- Засунь ей в рот чего-нибудь сладкого. Срочно.
- Хорошо. Спасибо. Ты самый лучший фельдшер на свете, сынок. Я горжусь тобой.
  Наталья в отчаянии обвела лежащих пациенток палаты.
-Девочки, выручайте! У кого-нибудь есть конфета или кусок рафинада?
- Шоколад подойдет? – переспросила одна из болящих.
- Да, наверное, давайте попробуем.
  Наталье передали несколько кубиков темного шоколада, который та стала по маленьким кусочкам засовывать бабуле в рот. Бабушка, как  младенец, начала причмокивать.
- Ешь, ешь, родная. И приходи в себя, пожалуйста! – умоляла внучка.
  И вдруг, в один момент, вернулся осмысленный взгляд. Бабушка села и сказала:
- Хочу выйти!
- А ты дойдешь?  - в тревоге спросила Наталья.
- Да, пойдем скорее.
- Ты узнаешь меня? – переспросила внучка бабушку.
- Ты разыгрываешь меня? Конечно, Наташа. Я же не сошла с ума.
- Вот, и слава Богу! Пойдем, родная.
  Через пару часов мама через отца передала сменную одежду для Натальи. Отец, глядя на бабушку, не мог поверить, что она, со слов жены, была чуть ли не при смерти, а теперь так хорошо  себя чувствовала.
  Всю ночь Наталья чутко прислушивалась к бабушкиному дыханию, боясь повторения кошмара, но ночь прошла спокойно, без рецидивов.
  Утром в палате был традиционный обход врачей. Лечащий врач подошел к бабушке и спросил:
- Как вы себя чувствуете? Жалуетесь на что либо?
- Нет, милок, хорошо, чувствую, ни на что не жалуюсь, - ответила бабушка.
- А я жалуюсь, - произнесла Наталья, - на бездушие! 
- Таких жалоб у пациентов нет! – ответил лечащий врач.
- А у меня – есть! Почему вы не отменили бабушке препараты, понижающие уровень сахара в крови, и при этом продолжали ставить ей капельницы,  вымывающие сахар из организма, посадив при этом больную на голодание? Почему ваши медики не оказали помощь пациенту, находящемуся в коме? Почему пациенты сами вынуждены устанавливать себе диагнозы в стенах вашей больницы, и сами себя спасать, так как от врачей и медсестёр не дождались помощи, хотя настойчиво просили о ней? До каких пор, спасение утопающих будет делом рук самих утопающих? Почему дежурный врач, поставив диагноз «предынсультное состояние», не оказал пациентке неотложную помощь, предложив потерпеть осмотр врачом-невропатологом до завтра, хотя правило «золотого часа» никто не отменял? У меня много жалоб на равнодушие и бездушие врачей. Ладно, бабулька старая, она одной ногой стоит уже на пороге вечности. А если с подобным диагнозом «сахарный диабет» попадет к вам молодой  человек, вы – врачи, откажете ему в праве жить? 
- Девушка, вы просто устали и просто всё преувеличиваете. Мы – врачи, знаем, как лечить наших пациентов.
- Действительно, спорить тут не о чем. Жаль, что лекарства от бездушия еше не придумали, - со слезами на глазах ответила Наталья.
  Тут в палату вошла мама, которая слышала спор с лечащим врачом:
- Дочка, не спорь. Врачи всегда правы. А мы – просто маленькие люди, которые требуют к себе слишком много внимания.
- Знаешь, мама, клятву Гиппократа еще никто не отменял, - тихо прошептала Наталья, и вышла из стен палаты. 
  Она шла по территории больницы, подставляя разгоряченное лицо под холодные осенние струи, и слезы смешивались с каплями дождя, освобождая сердце от обиды  за равнодушие.
05.11.2015 г.