Автобиография.

Автобиография.
 
Мои родители наплевательски натрахали меня в этот мир. Я не знал, что делать, но начал выбираться, как мог. Каким-то чудом, я не утонул, не сломал себе шею, не отравился какой-нибудь гадостью и не попал в дурные руки. Когда у меня начала расти борода, я стал взрослым. Расти она начала в 15 лет, думаю, от постоянных занятий онанизмом. К 21-му году я успел отвоевать без победы, залезть на пару кавказских гор, пересечь пустыню Кызыл-Кумы, убить кого-то и сделать татуировки на обеих руках. Но женщины у меня не было. А когда стало, то я испытал глубокое разочарование. Потом я пошёл в народ. В 30 лет я обнаружил, что уже пришёл, и начал подсчитывать дивиденды. Из дивидендов было: 2 наколки, 1 дырка в голове, какой-то диплом и стойкая алкогольная зависимость. Но тут началась революция и нэп, в который я погрузился с головой. Мне постоянно везло, но всё куда-то не туда. Люди вокруг падали как кегли, спивались, садились, пропадали. А меня несло как щепку в водовороте и как щепка в водовороте, я не мог ни утонуть, ни подняться выше уровня воды. Из нэпа я вынырнул без волос, без штанов, без наколок на руках и с двумя дырками в голове. Я начал задыхаться, я тонул в воздухе, где не было ни единой ветви, чтобы угнездить моё тело. Я был ни рыба, ни птица, я был способен на всё и не умел ничего. Не умея ничего, я делал всё, рождённый ни летать, ни ползать, я плыл по течению, которого не было, мимо трупов моих врагов и друзей, в погоне за золотой рыбкой в чужом аквариуме, нарисованном на куске холста. Я заплатил полтинником прожитых лет за переправу через Миллениум и 14-й от начала следующего застал меня на очередной войне. Я возвращался по своим следам, я колол наколки на ожогах прежних и люди падали вокруг меня как кегли и меняясь, не менялось ничего. Мне снова везло и вывозило не туда, но всё вперёд головой, а не ногами, моя лысая, младенческая голова покрывалась шрамами, а ноги продолжали бежать по кругу.
Я устал, я опустил руки. Я был голым поплавком без крючка и наживки, пустой бутылкой в собственной руке. И тут меня поймала удача – когда последняя капля скатилась в мой сухой рот. Я умер.
Теперь я никуда не бегу. Мои родители больше не переворачиваются в гробах. Потому, что их некому вспоминать. Меня некому вспомнить, я лежу спокойно. Я нашёл своё место в жизни. По нему можно пройти ногами, у меня нет могильной плиты. Да и на фиг она мне нужна?