ЖАСМИН.

.ЖАСМИН. Часть 1. Глава 1.
 


        
                                                                       К читателю.   
     Дорогой друг!   Пишу сейчас это обращение к тебе и думаю, что ты, возможно, решишь, что я это   делаю с определённым умыслом. А именно для того, чтобы вызвать у тебя интерес   к этому произведению. И ты прав. Именно для этого и только для этого.
     Современному писателю сегодня очень трудно чем-то удивить   современного читателя. Поэтому и приходится нам,  писателям, обращаться   к таким проходящим жанрам как мистика, ужасы, криминал, детектив и т.п.   Думаю, моё произведение не относится ни к одному из этих жанров, хотя   присутствует в нём и мистика, и ужасы с леденящими кровь сюжетами, и страшная   трагедия. Но здесь они на своём месте и помогают моё повествование сделать   более реальным, интригующим и, конечно, интересным (признаю, не скромно).
     Начни читать, и я тебе обещаю, что после первого десятка   страниц тебя уже будет не остановить.
     Замышляя своё повествование, я рассчитывал на думающего   читателя. Однако уверяю, что теперь оно заставит задуматься любого, кто   решится познакомиться с тем, что сегодня я предлагаю. Приятного тебе чтения,   дорогой мой читатель!
                                                                                                                 Анатолий Павлиоти
                                                                 
                                                                                            
    Пролог
  Много лет прошло с тех пор. Но мало что изменилось. И каждый раз, когда в   парках зацветает жасмин, я вспоминаю эту страшную историю и, вдохнув аромат   белых цветов, говорю себе: «Всё у нас будет хорошо. Обязательно будет»
        ЧАСТЬ 1.
                                                                              
   Глава 1.
  Люблю, очень люблю деревню. Но   люблю я её как городской житель. Люблю деревенскую простоту. Люблю её наивную   девственность во всём. Люблю её тишину. А ещё люблю её за то, что мне, опять   же хроническому жителю города, мало что понятно в деревенской жизни. Всегда   кажется, что это вот в городе у нас решаются все глобальные проблемы   человечества – всё кипит, шумит, крутится и вертится – всё создаётся здесь. А   деревня – это тихие тёплые закаты и ранние прохладные рассветы, это душистые   луга, это аккуратные грядочки огородов и великолепие садов, где на ветвях   из-за обилия плодов и листьев-то не видно…
  Я люблю деревню. И воздух чище, и вода слаще, и еда вкусней. Да и думается в   деревне как-то иначе. Мысли приходят, порой, просто удивительные. И всегда   кажется, что там, в чудном для горожанина мире, ты ближе, много ближе к   самому Творцу. Сядешь, бывало, на зелёном плюшевом пригорке и, слегка   откинувшись назад, упрёшься ладонями прямо в планету. Впереди простор. Воздух   прозрачен, и кажется, что ты не вдыхаешь его вроде, а пьёшь большими жадными   глотками. Смотришь на неторопливый закат, на первозданную красоту,   засматриваешься, и вдруг, осознаёшь, что опять упустил тот момент, когда   заговорил наедине с Творцом. И говоришь, говоришь, говоришь…
  Солнце уже давно село. Прохладно. Начинается темень. Тишина невероятная.   Умолкаешь и ты. Возвращаешься к людям переполненный тем чудом, которого   деревенскому жителю, может быть, и не понять.
  У меня не было родственников в деревне, поэтому гостем я там был крайне   редким и почти всегда случайным. А вот у жены моей по линии её матери в одной   из деревень нашей области жили какие-то двоюродные дядьки. Жена помнит, что   ездила к ним с матерью ещё в детстве. Помнит, что было очень весело играть с   деревенскими ребятишками, а сама деревня поразила  тогда её детское   воображение своей удивительной красотой. Еще, будучи ребёнком, она уже смогла   для себя отметить, что деревенские краски сильно отличались от городских   своим происхождением и жизненной наполненностью.
  Сами же деревенские родственники лет семь назад гостили у нас несколько дней.   Милые, простые люди, бесхитростные и щедрые. Я раньше именно такими их и   представлял. Помню, они звали тогда нас в гости к себе. Мы обещали, что   очередной отпуск непременно проведём  у них в деревне. Но приближался   очередной отпуск, планы менялись, и семейный отдых на природе откладывался до   лучших времён.
  Мы с женой педагоги. Работали вместе в одной школе на юге Украины. Кто помнит   90-е годы прошлого столетия, согласится – время было непростое. И всё более   непростой становилась тогда жизнь.
  Оканчивался очередной учебный год. Планы на отпуск трещали по швам. Лилия,   моя жена, мечтала этим летом сделать в квартире ремонт. Еще весной она с   двумя нашими дочками, Юлей и Тоней, готовила эскизы будущего нового дизайна   нашей двухкомнатной «хрущёвки». Хотелось уже что-то изменить, оживить и,   пусть даже иллюзорно, расширить просторы малогабаритки. Но последний педсовет   принёс дурную весть. К задержкам зарплаты мы уже как-то начали привыкать и   приспосабливаться, а вот сообщение о том, что задерживается выплата   отпускных, настигло нас врасплох. Подготовка к ремонту была приостановлена. И   отпуск теперь грезился пустым и бесполезным. Перспектива жарких летних   месяцев в городе без достаточных для полноценного отдыха средств, перспектива   праздного безделья была для нас катастрофой.
  Завершились выпускные экзамены, сданы последние педагогические отчёты,   подготовлены  классные комнаты  к началу следующего учебного года.   Всё. Любая возможная школьная деятельность на это лето пришла к своему концу.   И мы остались один на один с жаркими однообразными днями. Это можно выдержать   неделю, десять дней, не более. И естественно, что мы начали искать хоть   какое-нибудь спасение от своего такого отдыха. Но спасение нашло нас само, и   нашло самым неожиданным образом.
  Как-то, уже во второй половине июля, мать Лилии и моя прекрасная  тёща,   с которой мы живём вместе уже много лет, попросила меня съездить с ней на   городской рынок за продуктами.
  Итак, Тамара Михайловна попросила меня съездить с ней на рынок. Вот с этого   момента, можно сказать, всё и началось.
  Вдоволь натолкавшись меж торговыми рядами, мы уже наполнили две большие   хозяйственные сумки и пробирались к выходу. Я понимал, что одну из сумок   придётся нести мне одному, а другую мы понесём вместе. Сумки были почти   одинаково тяжелы, но я никогда не стал бы именно этой женщине говорить, что   мне тяжело, я устал или вообще к чёрту все эти тяжести. Не стал бы, потому   что…  Но вдруг Тамару Михайловну кто-то громко окликнул. Я обернулся и   увидел, как из-за прилавков с зеленью и овощами в нашу сторону смотрит и   машет нам рукой незнакомый мне мужчина. Похоже, он был настолько рад встрече,   что не его лице еле помещалась улыбка.
  — Тамара! – снова воскликнул мужчина. – Ты что же это мимо ходишь?
  — Степан?! – Тамара Михайловна без сомнений узнала мужчину и обрадовалась не   меньше его.
  Мужчина покинул свой прилавок и начал как-то задорно и по-свойски обнимать   мою тёщу, которая отвечала ему полной взаимностью. Потом мужчина взглянул на   меня и протянул мне руку с ладонью невероятной ширины. Мы поприветствовали   друг друга рукопожатием, и я мысленно поблагодарил Степана за то, что он   сумел соразмерить величину и силу своей ручищи с моей рукой. Чаще бывает   наоборот, стараются придавить до хруста, до ощутимой боли в фалангах пальцев.   Тамара Михайловна поспешила познакомить нас. Степан оказался её двоюродным   братом. А вот в гости к нам, как я понял, несколько лет назад приезжал с   семьёй его младший брат Илья. Я отметил, что братья были совсем не похожи   внешне, но Степан оказался таким же добряком, как и Илья. Он сразу предложил   помочь нам завезти наши покупки домой и категорически отверг уговоры Тамары   Михайловны не утруждать себя.
  — Тамарочка, — сказал он, — погуляйте ещё минут двадцать, докупите, что   можете, чтобы лишний раз на базар не ездить. Да и куда вы сейчас с таким   грузом в трамвай? Руки оборвут. Я тут уже заканчиваю. Вон, видишь, малец мой   уже на прилавке убирается?
  — Ой, боже мой! Это кто, Игорёк твой? – Тамара Михайловна от удивления даже в   ладоши хлопнула.
  — Ага, он самый.
  — Ну богатырь, честное слово! Вот Лиля удивится. Они ведь когда виделись,   сколько им было?
  — Тамара, лет пятнадцать прошло, как вы гостили у нас. Растут наши детки.
  — Растут, Степан, растут. А как вообще там твои?
  — Поговорим, — ответил Степан. – Зелени не берите, у нас всё свежее. Давайте   ваши сумки и через двадцать минут подходите.
  Мы с Тамарой Михайловной снова окунулись в базарную пучину, которая в   субботний день особенно бушует. Тамара Михайловна покупала овощи, выбирала   душистое подсолнечное масло, чтоб не горчило да не пенилось, а я почему-то   думал о Степане. Вернее, не о нём самом, а о той заметной перемене в его   лице, в глазах, когда он произнёс: «Поговорим». Я не был большим любителем   чужих историй и драм, но предстоящий разговор вдруг вызвал во мне пока ещё   ничем не объяснимое любопытство.
  Скоро, справившись с покупками, мы снова встретились со Степаном. Я   познакомился с его сыном Игорем. Парень был моложе меня, но покрепче, и в   щедрости рукопожатия, в отличие от своего отца он особо не сдерживался.   Правда, он сразу извинился, заметив, как я, кривя улыбку, встряхнул пару раз   почти безжизненную правую кисть.
  Минут через пятнадцать «Жигули» Степана мягко притормозили у нашего подъезда.   Ещё по дороге выяснилось, что Степан с Игорем собирались заночевать в городе,   проведя ночь в машине на рыночной автостоянке. Им не было резона возвращаться   в свою деревню, а потом рано утром снова гнать машину с товаром в город. Ведь   завтра воскресенье – самый базарный день. Узнав об этом, Тамара Михайловна   предложила мужчинам заночевать у нас. На том и порешили.
  Степан с Игорем помогли нам поднять на второй этаж сумки с продуктами, после   чего отправились по городским магазинам, чтобы купить всякие мелочи для   своего хозяйства. Я же отправился во Дворец культуры, где наши дочки   занимались в балетной студии. Там мы с Лилей должны были встретиться и уже   вчетвером вернуться домой. Мы всегда так поступали по субботам. Почему. Сам   не знаю, просто так повелось.