Поднявшийся вихорь в сквере остановил девочку с самокатом. Она гордо встала лицом к ветру. Размётанные волосы её, откинулись назад. Упругим парусом вздулась курточка на спине. Одной рукой девочка придерживала самокат, другой подбоченилась и с интересом наблюдала за голубями, сопротивлявшимися ветру.
- Гляди, твоя Настенька точно детское изваяние в сквере, - заметил Семён Кобытов.
Двое завсегдатаев сквера общались на скамейке.
- Самое красивое изваяние на свете, - одобрил сравнение отец девочки Иван Сысоев.
- И самое – беззащитное сотворение Бога, - продолжил Кобытов.
- Потому я и жалею ребятишек. Да и любого человека жалею, когда его обижают. Мне моя Настенька представляется . И я ненавижу обидчиков. Ведь и Настасья Филипповна из Достоевского когда-то была Настенькой… И девочку в Освенциме, возможно, звали Настенькой, которая с трудом держалась на ногах от голода, когда надзиратель дал ей в красивом конфетном фантике свой омерзительный кал…
Может, узницу лагеря смерти звали Жозефиной или Руфью – без разницы! Все дети мира для Сысоева – его Настенька.
- Вот - скотина! Сердце разрывается от злости, – возмущался он.
– Хуже скотины! Животные не способны на такое, - негодовал и Кобытов. – Надзиратель видимо не имел своих детей, и жалости к ним никогда не испытывал. Он не скотина, он - пыль на сапогах фашистов…
Ветер усиливался в сквере. А на скамейке начинался «шторм». Частенько здесь завсегдатаи нагоняют «ураганы» и «бури». Жители двора иногда «становятся» «Главами государств» и «Президентами».
- Я в жизни знал одного такого «животного», - продолжал Семён Кобытов. – Больной туберкулёзом мужчина плевал в колодцы. «Один не хочу умирать. Умрём всей деревней»… Туберкулёзник был бездетный. Для своих детей он смерти не пожелал бы…
- Будь я Президентом, - перебил собеседника Иван Сысоев, - бездетные «сухари» не получали бы у меня ни одной государственной должности.
- А я бы и кандидатов в Президенты по семейному положению отбирал, - накатывались волны дворового неистового «шторма». У бездетных публичных людей смысл жизни совсем иной. Удивить мир, а то и покорить его, завоевать, чтобы оставить след о себе, потому что нет главного следа в жизни – детей.
- Вот именно! – опять перебил Сысоев. - Если бы каждый политик, каждый магнат и «гений» представлял свою Настеньку…
- Ты посмотри, как разыгралась твоя девочка с голубями… Ну, разве можно обидеть такую прелесть!? А они – санкции, атомные угрозы…
Но волны «шторма» не докатятся до Президентов. Всего лишь «буря» в стакане воды». Никому эта «стихия» не навредит, ни на что не повлияет. Но, тем не менее, «шторм» разыгрывался. И такие «ураганы» случаются в каждом дворе, в каждом селении, в каждой стране Земли.
«Нет наполеонам!». «Нет Гитлерам!». «Нет американскому шовинизму!».
