«Толмачку бабу Хаврошу придётся позвать, - решила жена Алексея Конюхова Любовь Гордеевна. - Авось, Лёха нужное слово скажет».
Алексей Конюхов серьёзно заболел. Руки-ноги сковал инсульт. Язык отнялся. Что-то мычит, а попробуй, пойми его!
- Ну, чего размычался?! – подступила жена снова к мужу; недаром её Любахой-Ругахой зовут. – Думал, водку пересилить?! А она вон, как тебя свалила! От водки ты и по-мужски до времени отмылся. Вот и лежи теперь, обмылок недомыленный.
Ехидней Гордеевны никто в Ольшанке не ругается. Достаётся Алексею!
Имя толмачки - Феврония, что значит Лучезарная. Но никто в Ольшанке Степановну не называет Февронией. Для всех деревенских эта пожилая женщина - баба Хавроша. У неё и мать звали бабой Хаврошей, и бабушку. Может, и прабабушку величали так же…
Баба Хавроша лечит вывихи, растяжения, ушибы, раны и нарывы. Берётся и за переломы. А также она «правит» головы и животы, принимает роды, удаляет соринки из глаз. В аптечке её только хозяйственное мыло, десятка два видов лекарственных местных трав, тёплая кипячёная вода и горячее слово сочувствия.
А недавно к имени бабы Хавроши прибавилось звание - «Толмачка». Случилось это на Ольшанском пруду. На воду сели несколько чаек. Никогда раньше эти пернатые не прилетали. Дениска Коровин прямо захлёбывался восторгом от понравившихся залётных птиц. Мальчик что-то пытался выразить родителям, купавшимся с ним на пруду. Но он не мог говорить. Нет, Дениска не был глухонемым. Он всё слышал, понимал, а говорить не мог. Такой крест с малолетства предназначила ему судьба. Мальчик то взмахивал руками и стремительно бежал по берегу, то изображал плавание. А то складывал руки за спиной, как складывают птицы крылья и прохаживался по тёплому песку. При этом мальчик «мычал», силился выразить свои чувства, но ни родители, ни прочие, купающиеся на водоёме, не понимали его. Обидно и до отчаяния горько, когда люди и говорящего-то человека не понимают. А тут и вовсе тщился высказаться немой пятилетний мальчик. У многих сельчан глаза застили слёзы: «Бедный Дениска!».
К Коровиным подошла баба Хавроша.
- Никак не поймёте малого? - спросила она родителей.
- А как понять, Баба Хавроша?! Мычит что-то, машет руками и бегает…
- Наблюдательный он у вас мальчик, - сказала баба Хавроша. – Денис показывает, что никогда не видел таких хороших птиц. Он «говорит», что голуби летают и бегают, а плавать не умеют, что утки ходят и плавают, но летать не могут. А эти красивые птицы и бегают, и летают, и плавают. Я правильно тебя поняла, Денис?
Мальчик заулыбался, закивал головой, подбежал к бабе Хавроше и обнял её ноги…
- Мычание и махания руками на язык перевела, - с новой силой заговорили о бабе Хавроше сельчане.
- Что махания?! Она голоса зверей «переводит», - создавалась легенда.
- Это правда, баба Хавроша, что ты язык зверей разумеешь?
- Язык животных понятнее людского, - отвечала бабка Хавроша. – Если собака, к примеру, жмётся к ногам человека, значит, просит защиты. А если она трётся о ноги и тихо поскуливает, значит, ласки просит. Погладь её….
- «Переводчица», - добавили сельчане «степень» к званию «Баба».
Но вскоре «Сан» трансформировался в слово «Толмачиха», а затем в наиболее благозвучное «Толмачка».
- Поправится Дениска, - взвихрив волосы мальчику, ободрила родителей толмачка баба Хавроша. – С Божьей помощью, да с родительской любовью обязательно заговорит.
И заговорил мальчик. Через два долгих и мучительных года заговорил - не остановить…
Безотказная толмачка баба Хавроша незамедлительно пришла к Конюховым.
- Хвораешь, Алексей? – подошла она к постели больного. – Что болит у тебя?
-М-ы-ы-ы-и, - отозвался больной.
- Слышишь? Ничего не говорит, - ни на шаг не отходила от бабы Хавроши Любовь Гордеевна. - Растолкуй: о чём он мычит, непутёвый?
- Ты не ругайся, Гордеевна. Послушай внимательнее. Сама поймёшь. Алексей благодарит тебя за детей, ваших. Ему жалко оставлять вас незащищёнными на белом свете. А тебя, Любовь Гордеевна, он очень любит. И просит простить, если когда не сладко случалось в жизни… Я правильно говорю, Лёша? – спросила толмачка у больного.
Алексей согласно моргнул распухшими от бессонницы веками.
Люба увидела это и судорожно бросилась к мужу, прижалась щекой к его небритому лицу.
- Лёшенька, не уходи! - вырвалось у неё.
Она резко повернулась к толмачке:
- Баба Хавроша, сделай хоть что-нибудь. Пусть Лёшенька заговорит. Сделай баба Хавроша. Ведь Дениска Коровин заговорил…
- А знаешь, Люба, сколько в душу мальчика родители любви и тепла влили?!
- Я тоже волью, баба Хавроша. Ты научи, я волью.
- Нет, Гордеевна, не вольёшь. Не успеешь.