Наташенька была восхитительным ребёнком. Взрослые всегда испытывали при встрече с ней желание подхватить на руки и поцеловать, или хотя бы погладить по светло-русым вьющимся волосам. Её васильковые глаза смотрели на мир весело и открыто. Её папа работал в Управлении железной дороги. Мама - врачом дорожной поликлинике. Жили они в центре миллионного промышленного города на Южном Урале.
Наташенька, кроме общеобразовательной школы, училась ещё в музыкальной. И в той и другой школе училась с охотой и только на отлично. Она не была избалована, несмотря на то, что являлась единственным ребёнком в семье. Воспитанием её занималась Дуся, домработница. Этой простой, деревенской женщине удалось привить ребёнку удивительное чувство ответственности. Родители никогда не видели дочь делающей домашнее задание. Да и Дуня никогда не заставляла. Девочка была самостоятельной. Кроме того, она ещё занималась бальными танцами.
С ранней весны родители снимали дачу в посёлке, который находилась на берегу небольшого озера с солёной водой. Место это было замечательное. Не даром в полукилометре от посёлка, так же на берегу озера, находились обкомовские дачи. Это был целый дачный городок, в котором проживала областное начальство. От внешнего мира он был отгорожен высоченным забором. Попасть в него можно было только через пропускной пункт, в котором служили вышколенные милиционеры. Внутри городка была ещё одна закрытая зона с несколькими дачами для первых людей области. Посёлок, как и озеро, назывался Смолино. Дуся была здешней жительницей.
Наташа не любила дачную жизнь и пока продолжались занятия в школе жила с Дусей в городской квартире. Но с началом каникул приходилось перебираться на дачу. Праздное времяпровождение быстро приедалось. Она с удовольствием два раза в неделю ездила с Дусей на занятия танцами. Лет в двенадцать у неё появились друзья в посёлке. Лёшка, местный сорви голова, и его сестра Любка. Это были люди из другого, параллельного мира. С ними было невероятно интересно. Они лазили в чужие огороды за яблоками, воровали молодую сладкую морковь, или плети гороха, пока он был молодой. Лазали на сеновал, где замечательно пахло сеном и приятно было лежать, широко раскинув руки, и слушать, о чем лениво переговариваются брат с сестрой. Говорили они о деревенских делах. Попросту сказать - сплетничали. Темы были чаще всего запретными и не совсем понятными для Наташи. Она в двенадцать лет была удивительно наивна и когда приятели обсуждали кто кому сломал целку, или кто с кем переспал, Наташа помалкивала и в уме копила вопросы, которые в один прекрасный день выплеснула на обалдевшую от их содержания Дуню. Та ничего не разъяснила и, после нескольких дней раздумья, призналась Валентине Степановне, маме Наташи, о чём пытает её их дочь. Но та на удивление легко отнеслась к этому событию. Более того, уполномочила Дуню просветить дочку на этот счёт. Но та не стала даже пытаться и Наташа обратилась к Любке. Та подняла её на смех и потом рассказала Лёшке о полной безграмотности в этих вопросах их городской подруги. Лёшка смеяться и шутить на эту тему не стал. Закурив беломорину, справился у Наташи
- Ты когда - нибудь без трусов мужика видала? – Та смущенно ответила
- Что ты глупости спрашиваешь? Нет конечно.
- Ясно, не видела. Ну вот, выходит ты целка – заметив, что она покраснела, Лешка добавил
-Да ты не тушуйся, Любка тоже целка пока. Это пока с вами никто не переспал. Как переспят, вы станете тёлками, на вас никто уже не женится. Если дальше будете спать с мужиками, превратитесь в шалав. Видя недоумение на лице Наташи, он как-то нервно пояснил
- Ну как тут расскажешь без мата? А тётка Дуня, как на грех, при тебе матюкаться не велела. Знаешь, что в субботу вечером мужики с подработки приедут, приходи мы тебе с Любкой всё покажем. Я без мата не объясню, сама всё увидишь, как в кино, даже лучше.
На воскресные дни в посёлок возвращалась бригада строителей. Половина мужиков в ней были приезжие из Армении. Всю неделю бригада горбатилась где-то в области, а в воскресные дни отдыхала, само собой с водочкой.
В субботу Лешка с Любой привели Наташу на окраину посёлка к небольшому домику.
- Здесь сестры Николаевы живут. Все три сестры не приведи господь какие шалавы - пояснил Лёшка - у них тут каждую субботу дым коромыслом.
- Мы будем здесь ждать, во дворе библиотеки. Вы на скамеечку садитесь пока. Чо чего, я вас позову.
Сам он пошёл к невысокому заборчику, который разделял дворы и устроился под свисающими ветками дерева черешни. Его почти совсем не было видно.
Люба рассказывала про сестёр
- Старшая - Надежда Афанасьевна, бывшая завуч в нашей школе. Сейчас просто училка. Погнали, когда она на глазах у комиссии, на уроке уснула. Средняя Верка - библиотекарша. Младшая – Любка, моя тёзка, - бухгалтер. Все в городе учились, а Верка даже в Москве. Хорошие девки были, отличницы, а вернулись оттуда оторви да брось, никто не подберёт. Днем люди, как люди, а вечером мужиков полная хата.
В это время их шёпотом позвал Лёшка. Во двор из дома вышла пьяная парочка. Мужчина и женщина шептались, приобняв друг друга и нетвёрдой походкой передвигались к сараю в глубине двора. Там женщина встала на колени, а мужчина спустил штаны. От того, что за этим последовало у Наташи лицо покрылось краской и во рту появился металлический привкус. Лёшка внезапно писклявым детским голосом заорал
- Надежда Афанасьевна, это вы чо такое делаете? Ай – я -яй! После этого подростки кинулись на утёк.
Долго бежать Наташа не могла, кололо в правом боку и мутило. Возле одного из домов она остановилась, её вырвало. Хорошо, что рядом никого не было. Лёшка с Любой, увидев, что с ней происходит, помогли дойти до ближайшей колонки. Она умыла лицо и ей стало немного легче.
После этого происшествия Наташа провалялась в постели целую неделю. Тётя Дуня не пустила к ней Любку, сказав
- Болеет она. Выздоровеет, сама придёт. Действительно Наталье было плохо. Когда она восстанавливала в уме, увиденную во дворе Николаевых картинку, лицо начинало гореть и становилось дурно.
Когда же она после болезни встретилась с друзьями, то решительно отказалась от каких-либо обсуждений.
- Меня тошнит, когда я даже думать начинаю о том, что увидела.
Время шло, дружба каждое лето возобновлялась. Наташе и Любе исполнилось по пятнадцать лет, Лёшке восемнадцать.
- Осенью в армию пойду – покуривая, стал часто говорить он, а однажды, хитро прищурившись, спросил Наталью
- Если чо, будешь меня ждать?
- Чего это ради я тебя ждать должна? Мы с тобой друзья и не больше. – Несколько минут помолчав, он сказал
- Ты для меня больше – потом сел рядом, привлёк к себе и поцеловал в губы. Наталья вырвалась и отвесив ему пощёчину убежала домой. Следом явилась Любка
- Не обращай внимания на него, на дурака. Он последнее время сам не свой. Говорит, напишу заявление в военное училище, стану офицером. На Наташке женюсь. Он ведь давно в тебя влюблён -потом покрутила у виска пальцем - какое там к чёрту училище, он ведь двоечник.
И вдруг заплакала, прошептав
- Жалко его дурака. Наталья обняла подругу и призналась
- Я другого человека люблю. Своего нового партнёра по танцам. Денис его зовут. А Лёшка мне, как брат.
-Знаю. Ты постарайся на глаза ему попадать пореже.
-Я в город уеду - пообещала Наталья. Почти весь август она прожила с Дусей в городе, а в сентябре закончился дачный сезон. Родители вернулись в город.
Наталье долго не везло с партнёрами по танцам. Все они были ниже её ростом. И когда, полгода назад, ей предложили танцевать с Денисом, она обрадовалась. Он был выше на голову и на год старше её. И хоть класс его мастерства был несколько ниже, чем у неё, он компенсировал это добросовестным отношением к тренировкам и упорством. Ей нравилось, как он предупредительно и по-джентельменски к ней относится. Нравилось, что наперекор отцу, он решил поступать в театральный. Ей нравилось, что он ездил на мощном мотоцикле и с удовольствием прижималась к его спине, когда, после тренировки, он её подвозил до дома. Но лишь через несколько месяцев постоянного общения, она поняла, что он в неё влюблен. Вернее, даже не поняла, а почувствовала во время танцев через трепетность прикосновений, по их вкрадчивости и нежности. Сама она влюбилась в Дениса практически с первого взгляда. И словно сговорившись, они не стали доверять словесной шелухе выражать то, что чувствовали. В их распоряжении, как у танцоров, было достаточное количество более красноречивых способов для признаний. И надо сказать, это делало отношения более захватывающими и интересными. В танцах они стали сразу на много успешнее и органичнее.
В первых числах октября позвонила Люба. Она пригласила подругу на проводы Лёшки в армию.
- Повестка ему пришла. Ты сама думай быть на проводах, или нет. Мы их сегодня вечером устраиваем. Он меня попросил тебе позвонить. Обещал себя вести хорошо. Наталья долго раздумывала, но потом решила поехать. Дениса в городе не было, он отдыхал с матерью в Сочи и должен был вернуться через несколько дней.
За столом Лёшка не сводил с неё глаз. Любка, заметив, что подруга выпила уже третью рюмку вина,
попросила быть осторожнее. Но Наташа возразила на это, сказав
- Я уже пробовала вино на именинах у подруги, ничего страшного.
Правда там она пила сухое венгерское, а здесь дешёвый портвейн и не удивительного, что быстро опьянела. Включили музыку, все начали танцевать. Разумеется, Лешка пригласил её, но ей было не до танцев. Она вышла во двор, подставив лицо лёгкому ветерку. Вино сделало своё дело. Ей становилось всё хуже. К ней подошла Любка, заставила её пить воду и прочистить желудок. Из дверей, время от времени, за ней наблюдал Лёшка. Как только ей стало немного легче, Наташа решила ехать домой. Было уже темно, когда она добрела до автобусной остановки, где присела на скамейку и задремала.
Дмитрий Фомич Новиков к пятидесяти годам сделал прекрасную карьеру. Он работал руководителем треста всесоюзного значения. Будучи уроженцем здешних мест и представителем первого поколения горожан, он любил дачную жизнь. Дед всю жизнь прожил в деревне. Отец, Фома Ильич, по существу сбежал из деревни на строительство тракторного завода. А после завершения строительства, стал рабочим этого завода. Освоить профессию ему оказалось просто. Он крепил на трактор топливный бак. Сноровка у него была в любом деле хорошая. Вот и эту работу он выполнял быстрее других, орудуя сразу двумя гаечными ключами. Это была рационализация. Его стали выдвигать, как передовика по профсоюзной линии. И кто знает каких бы он достиг высот, если бы не война. Он записался на курсы механиков-водителей при заводе и осенью сорок первого года уже был на фронте. Дома осталась жена и двухлетний сын Димка. Ему повезло. Он не был ни разу ранен за всю войну. Лицо, правда, сплошь было татуированное чугунной окалиной, которая образуется при попадании снаряда в броню. После окончания войны он вернулся на завод и опять быстро стал выдвигаться по профсоюзной линии. Сын Димка, после школы, поступил в институт, где его выбрали секретарём комитета комсомола. После окончания, прошёл все ступеньки от прораба, до главного
