Чудеса в пасхальную ночь

– студентка медучилища – тоже дежурит здесь. Душевно очень поздоровались, а гаишнику она совсем запросто:

–  Толик! Что привязался к человеку?

Тот рассказал. Строго красивые брови нахмурились:

–  Сейчас же права верни! Мой отец хвалил их! Вот грамоту видишь?
–  Я сам хотел… – залепетал Толик, – но протокол оформлен…

Тонкие брови сошлись чуть суровей, и он нехотя мне:

–  Иди в ГАИ, сейчас подъеду.
–  А ты и вправду – ангел, – тихо сказал я Гале; она, смутившись, нежно покраснела. Так и запомнил её – в белой одежде, с розовым личиком, как на пасхальной открытке.

Забавно было слушать, как римский Толик стал выгораживать меня перед подгоренским своим Пилатом, убеждая штрафное распятие аннулировать и в тракторных правах меня восстановить. Тот, крайне удивлённый, кивал на протокол и вопрошал: «Ты писал? А что сейчас городишь?» Я помогал, как мог – составил покаяние и грамоту представил. Всё, дескать, осознал и вот – исправился. Как в сказке получилось – в ГАИ без высших сил такое невозможно.

Давно я не бывал в Подгоренском… Когда же поездом на юг там проезжал, всегда я вглядывался жадно и вслушивался даже. Мне чудилось, что сквозь колёсный грохот различаю знакомый, чуть дребезжащий, такой оптимистический звоночек. Узнавал ли меня мой шлагбаум?

И что-то ещё всегда я хотел там разглядеть…


Коллаж Константина Ефремова