- Ой!
Мы развернулись на это "Ой!". Ася уже рассматривала свою ногу. В правой руке у нее был чайник с кипятком. Левой она держалась за открытую дверь летней кухни.
Мы сидели в метрах четырех от нее у стены дома за большим летним столом. Вера Краснова, самая глазастая в нашем классе (с последней парты она узревала, какую оценку учитель выводил в журнале), закричала:
- Да ей же ногу проткнуло твоим гвоздем, Мишка!
Я подскочил к Асе в два прыжка и нагнулся. Гвоздь солидно продырявил носок тапочка, но крови на ржавом остряке не было.
Потом уж, когда Ася освободила ногу от неожиданного капкана в виде перевернутой доски, выяснилось, что гвоздь прошел между большим и вторым пальцами. Но одноклассница напустилась на меня:
- Чего ты разбросал деревяшки с гвоздями по двору? А если бы проткнуло? До ближайшей больницы не доберешься из твоих степей!
- Ладно тебе, не кричи - не жена, - сказал я. - Вон Ленка сидит и молчит.
Ленка смотрела на закат.
- Вот и повезло, что не жена, - не остыла еще Ася, - ни пылинки не было бы на дворе. Эх, как был безалаберным, так и остался.
Все засмеялись, так говорила наша классная.
40 лет прошло после выпускного. И вот, под старость, решили у меня собраться. Да приехало мало, восемь человек. Все пенсионеры.
- Что удивительно, - сказала Вера, - ведь если бы ногу проткнуло, вряд ли мы услышали от Аси ее "Ой!". Она бы молча выдернула ногу, залила водкой, да где-нибудь в уголочке платочком перевязала. Правда, Ась?
- Не заплакала бы, - отозвалась Ася. Она сбросила тапочки и пошла к нам босиком, статная и красивая, словно кинозвезда, которую не тронуло время.
Не скрою, в школе мальчишки за ней ходили табунами. Она отшивала всех, как и меня: "Ты что, Антонов, с глупостями пристаешь!" Это когда я, провожая ее со школы, в пустом переулке попытался обнять и поцеловать. Но вчера на вокзале, встречая Асю, я поцеловал ее в губы, прижав к себе и почувствовав упругую грудь. Витек, Толик и Вовка, увязавшиеся со мной в машину на встречу, тоже проделали это. И все были немного смущены, хотя рассаживались в мои Жигули со счастливыми улыбками.
По дороге домой я часто поглядывал на оголившиеся колени ладных стройных ног одноклассницы. "На дорогу смотри, Мишка, - засмеялась Ася, - врежешься в столб!" "А мы Ленке намекнем на измену... - поддержал Витька Строганов". Но женщина лишь слегка поправила юбку.
...Ася донесла чайник. Женя Васина и Гульнара Тураева стали наливать в свои чашки кипяток, а Ленка и Вера подняли рюмки с водкой, поддержав очередной тост.
Несмотря на вечер стояла удивительная теплынь. Мужчины были в майках, а женщины в легких халатах. Моя Ленка не скрывала значительный верх большой груди, да и не стремилась к этому. А Гуля сидела худющая и плоская.
Разговор между тостами и чаепитием шел об отсутствующих - что, да как сложилась их судьба. Был тост за тех, кто не дожил. Многих уже перечислили.
- Вспомнила, - хлопнула себя по лбу Вера, - Ольга Калинкина умерла в прошлом году. У нее был рак, кажется, по-женски.
- Получается, уже шестеро наших на том свете, - раздумчиво протянул Витек.
- Помянем и ее, - предложил Толик. - Как вы, чаевницы?
- Можно, - сказала Ася.
Она и девчонки пригубили.
- Вот Аська, какая ты! - воскликнула Вера. - Она же над тобой издевалась! Помнишь?
Ася пожала плечами.
- Не помнишь? - удивилась Вера. - Я помню, а она нет! - И к нам, - вы знаете, как Аську пытали?
Мы переглянулись, пожимая плечами.
- А было так, - начала рассказывать Вера, не обращая внимания на протестующие Асины взмахи руками. - В седьмом, нет, в восьмом классе, когда нас слили с бешниками, пришла Ольга. Она была еще та "оторви голову"...
Неожиданно для себя перед моими глазами всплыла картина того дня. Да и как не вспомнить тот случай, когда у классной доски после уроков несколько девчонок окружили Асю.
Почти все разошлись по домам и своим делам, и Ася уже проходила со своим ранцем за спиной мимо учительского стола. Но ее остановили и некоторое время в классе стоял какой-то шум, на который я, переписывая с учебника Веры задание, не обратил внимание. Вера с туго стянутыми волосами в две косички, терпеливо, ждала меня со своей парты, что была передо мной.
- Не буду, - услышали мы голос Аси.
Я поднял голову.
- Скажешь!
- Не дождетесь.
В голосе Аси прозвучал металл.
- Калинкина, что вы там заставляете делать Асю? - оторвала от меня взгляд Вера.
- Не твое дело Краснуха! - отрезала Ольга. И обратилась к двум своим подружкам, которые пришли вместе с ней из класса "Б", - берите эту противную за руки и ставьте на колени.
Коськина и Щеглова быстро завернули руки Аси, и та уже оказалась на коленях.
Сама Калинкина взяла мел и нарисовала на доске член.
- Что это?
- Дура! - крикнула Ася. - Отстаньте!
- Скажи, что это, - уже разъярилась Калинкина.
Ася отвернулась, пытаясь встать.
Но ее мучители держали крепко. Я вскочил и кинулся к группе девчонок:
- Вы че, с ума сошли? Отпустите Аську!
- Герой, - вышла мне наперерез Калинкина и широко расставила ноги. Она была выше меня и готовилась встретить меня боем.
- Отпусти ее, - сказал я и поднял руку. У меня уже была указка, что я взял с учительского стола.
Мой решительный вид немного охладил Ольгу. Она повернулась и приказала отпустить Асю, а в мой адрес бросила:
- Покажи Аське свой в натуре.
Подбежавшая Вера помогла Асе встать, а девчонки рассосались.
- Ну, ты молодец, держалась, - восхищалась Вера. - А что они хотели?
- Чтобы я заругалась! Матом...
- Вот гады. Мне говорили про Калинкину, но что бы так, - ответила Вера, - а ты что, ни одного ругательства не знаешь?
- Знаю. Слышала. Но никогда в жизни не заругаюсь!
- Правда? - Ну ты и...
Вера стала подбирать слова.
- Стойкая.
Та же Ася не стала жаловаться на Калинкину и ее подруг. И нам приказала держать рты на замке.
... Мои одноклассники молча выслушали рассказ Веры. Все мы восхищенно смотрели на Асю.
- Да ну тебя, Вера! - смутилась Ася.
- Ты так и ни разу не заругалась в жизни?
Это спросил Витек. И он озвучил мысли каждого из нас.
Ася, красивая Ася сразу не ответила, как бы раздумывая.
- А, давайте выпьем за стойкость людей, таких как Ася, - предложил Толик.
Вера поправила его:
- Таких мало, а вот конкретный человек. Наш человек!
- Не надо за меня пить, - ответила вдруг Ася. - Когда на нас напали отморозки, Жорик, мой муж из Ташкента, привлек их внимание черной шевелюрой, я кидалась на них с кулаками с самым отборным матом на всех языках мира!
Мы снова замерли, так и не подняв рюмки.
- Но эти доморощенные нацисты были невежественны даже в этом...
Ася положила руки на стол перед собой. Кулаки ее сжались до хруста косточек, до смертельной белизны.
- Он умер в больнице...
И наша стойкая Ася, наша красавица вдруг всхлипнула. На ее глазах появились слезы.
Вера к ней подбежала. Она обняла Асю, прижала к себе:
- Ну что ты, девочка, ну что ты!
Но Ася освободилась от объятий, вытерла салфеткой глаза, и оглядывая нас всех, грустно улыбнулась, словно открывая доступ к своей личной жизни.
И, наверное, каждый из нас, мужчин, подумал, что лучше бы женщины в этом мире и не надо желать.
А одноклассницы и моя Лена дали волю своим слезам.
"Гвозди бы делать из этих людей,
Крепче б не было в мире гвоздей".
Вспомнились мне строки из стихотворения
