Древний человек и божество, Том 2

Так, в своём перечислении важнейших богов галлов, Юлий Цезарь ставит на первое место по популяр­ности кельтского бога «Меркурия» (называя этого бога римским именем): «Из всех богов они более всего по­читают Меркурия, изображения которого особенно многочисленны. Они считают его изобретателем всех искусств, покровителем дорог и путешествий, а также полагают, что он имеет величайшее влияние при получении прибыли в торговле» (иной вариант перевода: «Они поклоняются в основном богу Меркурию; есть множество его символов, и они считают его изобретателем всех искусств, проводником путешественников, имеющим огромное влияние на сделки и торговлю»).

Заметим, что существует мнение (Т.Б. Перфилова) о том, что в пору владычества Рима «римские боги и римские формы культа, в силу неуклонного процесса романизации, становились господствующими» («К вопросу о контактах местного населения римской Британии с народами римской империи в области религии». 1988. Межвузовский сб., с.56.).

Итак, Юлий Цезарь очертил круг признаков, по которым в римской трактовке сопоставлялись римский Меркурий (архаичное божество сложного образа) и фигура некоего кельтского бога. Существенно и то, что Тацит говорит о Меркурии как об одном из главных богов у германцев («Германия», VIII).  Свидетельство (VIII век) об отождествлении Меркурия с Одиным встречается в трудах Павла Диакона («Происхождении рода лангобардов»).

Как известно, богатство, обогащение, прибыль, значение которых в обычной человеческой жизни весьма значимо и непреходяще (уровень жизни, успешность), издревле соотносились не с божеством Неба, но с богом Земли и её недр (чему есть много примеров). Отсюда и попытка отождествления Меркурия («Меркурий» же - римский синоним некоего италийского божества, до римлян, видимо, хтонического, связанного с землёй (поскольку у кельтов Меркурий нередко носил эпитет «moccus» (кельт. «moch» - «кабан», - эмблема владыки преисподней)) с солярным Лугом, небесным божеством, в части прибыли в торговле (основная эпифания римского Меркурия), - явно неправомерна (попытка предпринята Е.М. Штаерманом (49.)). Весьма важно, что в Риме культ Меркурия (латин. «меркаре» - «торговать») получил широкое распространение лишь после того, как завязались тесные торговые отношения римлян с соседними народами (сер. I тыс. до н.э.). Следует упомянуть, что догреческий Гермес (был известен ещё пелас­гам) носил и такие эпитеты, как «Ктарос» -  «прибыльный», «Агорей» - «рыночный» (заметим, что ивр. "агора" - наименьшая денежная единица в Израиле), а также и «несущий барана» - статуя «Криофор» (одно время у шумеров баран служил единицей меры стоимости (как бы "монетой")).

Как бог, способствующий обогащению в торговле, Меркурий обычно изображался с небольшим кошелем (со временем этот кошель сменился объёмистой денежной сумкой, которую бог всегда носил на боку). И эта специфическая примета (кошель, сумка с монетами), характерная для образа Меркурия, была воспринята и адаптирована кельтами. Так, бронзовая статуэтка римского Меркурия (одно из весьма многочисленных его изображений), откопанная во Фресн-ан-Сентуа (Лоррена), представляет бога сидящим на скале в окружении змей (сами римляне не изображали Меркурия таким образом, у них змеи обвевали кадуцей (посох власти) бога). В правой же руке бога Меркурия находился обязательный атрибут - кошелёк.

 В обширной кельтской иконографии этот местный «Меркурий», представляется то рогатым, то с цветком мака в руке, то с оленем, быком и др. животными, то с кошельком или рогом изобилия (заметим, что "рог изобилия" изначально был связан с урожайностью, но не с обогащением торговлей). Так, на знаменитой стеле из Реймса (II в. до н.э.), в центре композиции, сидит в «позе Будды» бородатый «Эзус/Кернуннос». На его голове - оленьи рога, на шее - гривна (торк), в руках - мешок (сума), из которого сыплются монеты. К «потоку» монет склоняются олень и бык (Великие мать и отец). Рядом с кельтским богом стоят его «коллеги»: римский Меркурий и Аполлон Кифаред. Венчает стелу фронтон, на котором изображена мышь, символизирующая глубины земли, преисподнюю (Наступила поздняя осень, - у рогатого бога отросла приличная борода. Он выглядит пожилым и мрачным, видимо, прощаясь на полгода с родителями и «коллегами». 

На одном из поздних изображений (барельеф) Керкунноса (есть надпись) улыбающийся бог сидит в «позе Будды», а из его сумки обильно сыплются монеты.

 По поводу соотнесения римского Меркурия с кельтским божеством Н.С. Широкова («Мифы кельтских народов». 2005) пишет: «Атрибуты Кернунноса характеризуют его как... подателя плодородия и богатства. Римляне [сами] охотно уподобляли Кернунноса Меркурию». Отмечается и то, что средневековые комментаторы идентифицировали с Меркурием в качестве бога, почитаемого торговцами, именно Эзуса. Это божество (Эзус) являлось и покровителем перемещений и перевозок, торговых (караванных) дорог (так, известно, что «Монумент парижских лодочников» (см. выше) заказан корабельщиками). Поскольку «Эзус/Кернуннос» играл на флейте, то, возможно, отсюда и одно из наименований галльского Меркурия (как покровителя искусств) - «Арт-ай(ос)» (где значение «арт - первая часть сложных слов, вносящая значение искусства…» (Т.Ф. Ефремова «Толковый словарь». 2000), ср. - «арт-ист»). Уместно упомянуть, что помимо слова «артос» («медведь»), у кельтов имелись и другие термины для обозначения медведя: галл. «мату», ирланд. «матх».

Обратимся (в свою очередь) к этимологии теонима «Эзус/Эсус» (лат. «Esu(s)», где (s) - окончание, а «esu» принято счи­тать др.-инд. термином). Уместно заметить, что известно и турецкое имя «Аез(у/а)» (паша эпохи Сулеймана Великолепного). Турецкие же имена, помимо тюркских (в настоящее время всё ещё продолжается обсуждение языковой общности шумеров и народов тюркско-алтайской языковой группы (в т.ч. и общие языковые корни с прототюрками)), - преимущественно семитские (особенно после принятия ислама в Турции), а также анатолийские (т.е. хатто-хурритские) и, видимо, шум.-сем. (турецкое имя той же эпохи «Махидебран», воспринятое как шум.-сем. «Махи-дебра-(а)н», букв. означает «Моя великая небесная пчела»).

Галльское же «Эзус» обычно трактуется как «(добрый, наилучший) господин, хозяин (бог)» (по­скольку и имя «Дагда» толкуется точно также, то представляется, что такая интерпретация - гэльская народная этимология (либо «догадка» от деятелей науки)).

Если рассмотреть имя «Э-зу(с)» в предположении, что оно фоморское/иберийское (т.е. докельтское), то тогда легко видеть, что оно состоит из двух шум.-акк. слов: «э» и «зу (су)». Слово «э» разо­брано выше. Так, выяснено, что термины «э» («(божественный) дом») и «э-н» («высокий дом»), в значении «(божественное) владычество» - адекватны (но "эн" может означать, в частности, и "владыка, господин"). Для нашего случая семантика слова «зу (су)» выясняется при рассмотрении та­ких шум.-акк. теофорных выражений, как «Аб-зу (Ап-су)» (изначальный бог-отец), «Ан-зу(д)» (орёл) и, особенно, др.-акк. «Зу-эн, Су-эн» (он же бог Луны «Син»), в которых (многозначное) «зу» означает «знать; внутри». Легко видеть, что выражения «Э-зу/Э-су» и  Зу-эн/Су-эн - идентичны (объединены адекватным теонимом э/эн (состоят из равнозначных терминов)). Следовательно, иберийский бог Эзус, ставший общекельт­ским, первоначально почитался как божество Луны. Известно, что кельты использовали лунный календарь, их день начинался с восходом Луны  (как и у аккадцев); они праздновали и наступление полнолуния. У кельтов бытовало и представление о том, что Луна «оказывала мощное воздействие на процессы роста и увя­дания» (Дж. Маккалох). Так, горцы Ирландии, в ожидании лучшего урожая, сеяли семена при «растущей» Луне.

Так, подтверждением сделанному предположению может послужить следующее сообщение Страбона. Он пишет (Н. Пенник, П. Джонс "История языческой Европы". 2000), что кельтиберы севера центральной Иберии, хотя и "сильно романизировались", но сохранили такой древний (неримский) обряд: "каждый месяц, в ночь полнолуния, приносить перед дверью своего дома жертвы неизвестному божеству, а затем (праздновали) танцевать всю ночь напролет" (очевидно, что патриархальные кельтиберы "кадили" богу Луны - кельтско-иберийскому Эзусу, как мужскому проявлению бога-отца (см. Т1)).

Вместе с тем, у иберов Иберийского полуострова божество плодородия соотносилось также и с богиней Луны (в частности, почиталось как богиня садов (см. выше)). Следует отметить, что Диана, римская (италийская) богиня Луны, властвовавшая, как счита­лось, над всем произрастающим, сближается с богиней Бригит, поскольку и Бригит связана с Луной (так, в иконографии головы Дианы и Бригит (см. выше) «украшались» лунным серпом). Отметим в частности, что и тексты Упанишад иллюстрируют бытовавшее у праариев представление о связи Луны (как ипостаси Великой богини) с водной стихией.