Запах сахара

Да, это были лихие семидесятые, мы выживали как могли.

Тогда мир мне был интересен, и я познавал его как мог.
Я ел стиральный порошок, совал гвозди в розетку, пока не было родителей нюхал сахарницу и запускал туда свой жадный язык.
Делал шоколад из ячменного напитка с сахаром и водой.
Не будучи в силу нежного возраста еще знаком с музыкой, употреблял медиаторы на создание ракет, а из спичек делал бомбы.
Ракеты худо бедно, но летали, я даже начал проектировать бумажный самолет с ракетным двигателем. Бомбардировщик, естественно. И в бомбы добавлял алюминиевую пыль. Было очень красиво.

Не знаю откуда, но родители принесли мне целую химическую лабораторию.
Там были пробирки, реторты, перегонные шланги. Не было реактивов.
Зато была в комплекте сатанинская книга под названием юный химик.
И первый мой опыт был в получении хлора из поваренной соли. Не спрашивайте детали, я их не помню. Но я помню желто-зеленый туман, заполнивший нашу квартиру в результате удачного опыта, и свой кашель. Я успел раскрыть окно и жадно вдыхал свежий воздух, как солдат первой мировой войны под химической атакой бундесвера, пока клубы ядовитого газа над моей головой уносились в небо, и голуби падали замертво под нашими окнами.

Следующий рецепт в сатанинской книге был это вещество, взрывающееся от прикосновения. Ингридиенты нехитрые: алюминиевая пудра, йод, сера и уголь. И еще что-то. Не помню уже.
Я все это смешал, положил между двух листов бумаги, и стал раскатывать специальным валиком, который был в комплекте к лаборатории, дабы уменьшить фракции составляющих ингридиентов. Грубо говоря, раздробить их.
Фракции уменьшились, вещество пришло во взаимодействие. Рецепт был верным.
Я сижу, волосы дыбом, лицо все черное. На столе обрывки бумаги и дым столбом. Валик не пострадал. Лаборатории меня родители лишили...
Но я успел научиться превращать три копейки в двадцать копеек методом ляписа. Авторитет мой вознесся на небывалую высоту.

Свою энергию в дальнейшем я направлял в самые разные русла.
Чуть не утонул в битве на плотах с командой соседнего двора.
Каждую весну на опушке леса образовывался из зимнего снега запутанный водоем с глубиной, местами, как я из личного опыта узнал, более моего роста. Но у нас команда была сплоченная, меня вытащили.

Курил азербайджанский чай, когда разочаровался в листьях дуба.
Ел желуди, для интереса. И плоды акации.

Зимой ехал на санках, стоя на полозьях, со склона в градусов 60. Вот не вру! Я тогда любил одну девочку, и посвятил этот подвиг ей.
С этого склона все ехали только лежа.
Санки врезались в сосну, а меня унесло инерцией в сугроб мимо. Два сантиметра прогнулся профиль санок от удара, страшно подумать, если там была бы моя голова. А девочка и не посмотрела в мою сторону...

Это были лихие семидесятые, мы выживали как могли.
Ели смолу вместо орбита, воровали дрова с лесопилки, чтобы спечь картошку, рыли норы в сугробах, вставляли шпильки в розетки.

А может я и не выжил?!
Наверняка мне это просто снится. Перед смертью человек вспоминает свою жизнь, вот у меня воспоминания и затянулись.
Но помню запах сахара...