Рябина сбросила свой яркий наряд, и теперь на ветках золотятся оранжевые гроздья. Калина притулилась возле темной черемухи, осторожно выставляет на показ свои алые полупрозрачные ягоды. Только сосны да кедры неизменны в своем зеленом наряде. Но он стал как будто ярче средь утомленного осеннего леса.
Легкий утренний морозец уже успел прихватить верхнюю часть травы вдоль тропинки. Но за деревьями трава яркая сочная, зеленой полосой убегающая за поворот. Там шумит ручей. Его еще не видно, но слышны переливы, струящейся среди камней, воды.
Сворачиваю с тропки, осторожно пробираюсь через заросли шиповника и смородины. Ручей не широк, можно преодолеть в два прыжка. Вода в нем темная в углублениях между камнями, и прозрачная с белыми барашками пены на перекатах. Кое-где на замшелых валунах застряли опавшие листья, как будто кораблики на рифах. Солнце, пронизывая кружевной свод деревьев, бликует золотыми рыбками в прозрачных струях. Серенада горного ручья, исполненная природными инструментами, казалось бы такими простыми... Всего лишь вода да камни. Но это самая древняя музыка земли. Не ей ли пытался подражать человек в самом начале своего бытия, когда еще и музыки никакой не было. Только подражать. Вода и камни в окружении осеннего леса, неяркого осеннего солнца, прозрачного воздуха поют свою серенаду, непохожую ни на что.
Воздух напоен ароматами прелых листьев, зеленой травы и свежей влаги. Изредка в песню воды вторгаются щебетанье синиц, стук дятла и шепот падающего листа. Вода в ручье холодная, вонзается в кожу тончайшими иголками, пальцы краснеют. И все равно желание омыть не только руки, но и лицо, не пропадает. И подставлять его потом теплому солнышку и чистому воздуху: «Благослови...».
Благодать! Осенняя тихая грусть в преддверии долгой зимы.