– Точно, – подтвердил Слава, – место небольшое.
– А что про младшего сына Адреевых молчите, про Колю?
– А что Коля? – лейтенант, сняв фуражку, обтер лоб большим белым платком в крупную красную клетку. Одев фуражку, сунул платок обратно в карман брюк.
– Помимо непонятной кражи горшков, что за ним водится?
– Ребенка хотели отдать в интернат – плохое зрение и левша, но стал отличником и остался в школе. Еще в детском саду проявил асоциальные особенности – украл у мальчика зонтик, а когда воспитатели поставили ему на вид, то стал регулярно замазывать замок комнаты, где они жили, глиной. Вот такой фрукт.
– Чудо, а не ребенок. Еще что-то?
– Мелочи. Эти братья воруют по ночам заборы.
– Зачем?
– Топят ими печку на летней кухне.
– С ума сойти. А в лесу дров нет?
– Дрова они экономят.
– Лейтенант, в этой деревне все такие, со странностями?
– Примерно. Тут, в глуши, жизнь другая.
– Вижу, как будто марсиане какие-то. Кафка в гробу ворочается.
– В школе милиции Кафку не преподавали.
– Так, Владимир Семенович, вы перед отъездом позвоните и пригласите мне этого немецкого Вильгельма Телля на восемь утра завтра. Хорошо?
– Володьку?
– Да. Кто еще контактировал с убитым?
– Он гулял с Иркой Сапунковой, а перед ней с ее старшей сестрой – Ленкой.
– Пригласите обеих. Елену на десять, а Ирину на двенадцать. Я вот тут списочек набросал – пригласите завтра, – протянул лейтенанту вырванный из блокнота листок. – Еще подготовьте мне перечень всех происшествий и преступлений, произошедших в Карловке.
– За какой период?
– Все, что сможете найти.
– Это не так быстро.
– Хорошо, я напишу записку подполковнику Бугайскому, а вы передадите.
– Так точно!
– Кстати, – Андрей Иванович посмотрел на часы, – вам уже пора ехать, а то не успеете. Жду завтра, – он пожал руку участковому, – часикам к девяти утра и подъезжайте.
– Слушаюсь, – козырнул лейтенант, пробежался глазами по списку, – без проблем, только Пронкина не смогу.
– Почему?
– Он ногу сломал и сейчас в Дроновке, в больнице, лежит.
– Как сломал?
– Поскользнулся на свежей коровьей лепешке и все дела.
– Точно сам?
– Сам, полдеревни видело, – и вышел.
– Слава, а ты бери машину и проверь здешний магазин.
– Их тут два.
– Проверь два. Меня интересует молоко в пакетах.
– Понял.
***
Вернувшийся из инспекции магазинов Слава был доволен собой и показал товарищу авоську.
– Смотрите, что у меня есть, – он выставил на стол жестяную банку растворимого кофе.
– Ничего себе. А заваривать его в чем?
– Василий обещал привезти нам кипятильник и банку.
– Отлично. Еще бы стаканы найти. Может, в столовой попросим?
– Все продумано – стаканы он тоже привезет. Я еще консервов прикупил, – потряс он авоськой. Вынул банку, протянул Андрею Ивановичу.
– Слава, что это, – Андрей Иванович рассматривал жестяную банку. – «Трубач в собственном соку» – это что такое?
– Вроде как рыба такая, – неуверенно ответил Слава, – что было, то и взял. Тут еще «Салат из морской капусты». Есть же что-то надо.
– Тогда ладно, – Андрей Иванович поставил консервные банки в тумбочку, – они же стоят и есть не просят. Сахара купил?
– Да, – Слава достал из авоськи пакет с сахарным песком, – на первое время хватит
– А что по молоку?
– Молоко покупают некоторые переселенцы, у них пока коров нет. Список мы с продавщицей составили, обещала, если еще кого-то вспомнит, то позвонит. Местным молоко не интересно, тут почти все коров держат.
– А те, у кого коровы сдохли?
– Нет, я проверил: ни Андреевы, ни Родины молока не покупали.
– Пакеты посмотрел?
– Пакеты такие-же, Дроновского молкомбината, стандартные бело-сине-красные, по пятьсот грамм.
– Ладно, будем думать.
