конкретике борьбы за идеологическое воспитание молодёжи. Его выступление было встречено громом рукоплесканий. И по мере того, как они продолжались, лицо сидевшего в президиуме второго секретаря райкома партии т. Бариса всё больше багровело. Наконец, этот Суслов районного масштаба энергичным шагом подошёл к трибуне, властным жестом остановил овации и обратился к залу с вопросом:
- А чему это вы так аплодируете? Чему радуетесь? Словам этого заезшего уклониста от генеральной линии партии по работе с молодёжью? - и дальше полился бурный поток партийной демагогии. В нём опять не было ни слова о конкретных делах. Закончил он тем, что райком партии не позволит посеять в умах комсомольских активистов семена оппортунизма, прозвучавшие в речах невесть как затесавшегося в наши ряды заезжего молодчика.
- Кстати, а может быть он появился здесь специально, с заданием подрыва нашего единства? Но мы никогда этого не допустим. А сегодняшняя идеологическая диверсия т. Карновича станет предметом нашего тщательного разбирательства.
Конечно же, о случившемся было немедленно доложено первому секретарю райкома партии и секретарю парткома завода. Последний немало струхнул, увидев перед собой хозяина района, явившегося на завод без предупреждения. Секретарь райкома в конце недолгого визита на завод потребовал вызвать к нему Марика, заперся с ним в комитете комсомола и полчаса разговаривал по душам. В конце разговора секретарь райкома, оказавшийся вполне вменяемым и неглупым мужиком, заключил, похлопав Марика по плечу:
- Мы рады любым новым идеям, но прежде, чем нести их в массы, ты сначала прийди в райком и мы их вместе обмозгуем. Ну будь здоров. Всё будет хорошо.
Но через несколько месяцев первого секретаря райкома партии перевели на другую работу, а т. Барис в райкоме остался. В дальнейшем он попортил Марику немало крови, не давая ему возможности перейти из кандидатов в члены партии.
Больше Марик никуда уже не ездил и нигде не выступал.
«Боже мой, какой же я был тогда наивный дурачок» - подумал Марк Наумович. Чего я выпендривался, неужели не понимал, что мои речи ни к чему не приведут? Впрочем, я действительно не понимал этого. Да и в мыслях у меня не было устраивать этот балаган. Просто противно стало от всей этой идеологической трескотни. Вот я и решил покуражиться от скуки, забывая, что и место не то, и время не то. Ещё хорошо, что моё дело спустили на тормозах по указанию первого секретаря райкома партии, а ведь запросто могли передать дело в районный отдел КГБ, и чем бы тогда всё обернулось – легко представить».
На следующий год Марика тихо вывели из состава комитета комсомола, чему способствовали два других обстоятельства.
Как секретарь по идеологии, Марик обязан был во время праздничных демонстраций стоять на трибуне, где находилось руководство завода и члены заводского парткома и профкома. По очереди с девицей (тоже активной комсомолкой) Марик должен был выкрикивать приветствия проходящим мимо трибуны демонстрантам из разных цехов завода. Обычно во время демонстраций погода была наредкость холодная. Люди в колоннах, несмотря на запрет, согревались заранее припасённым разведенным спиртом. Стоявшие на трибуне официальные лица по одному спускались в подтрибунное помещение, где работники продснаба устраивали для них скатерть самобранку, естественно, за заводской счёт. И только Марик с той девицей вынуждены были стоять на месте и, пританцовывая от холода, выкрикивать приветствия типа: «Да здравствует мудрая ленинская политика КПСС!», «Приветствуем славный коллектив цеха № ... , завоевавшего в социалистическом соревновании в минувшем квартале переходящее Красное знамя» и т.п. После первой же демонстрации он проболел 2 недели и категорически отказался повторно участвовать в подобном мероприятии. Пришлось Гене Данилову отдуваться за него.
Ещё одной обязанностью Марика было вести ежевечерние передачи поселкового радио. Собственно, ему просто нужно было анонсировать выступление очередного лектора. Эти анонсы он писал заранее от руки. И перед тем, как очередной гость программы начинал своё выступление, а все они велись сразу в эфир без предварительной записи, Марик должен был представить его слушателям. Обычно всё всегда проходило без сбоев. Но однажды в студию пришла терапевт заводской поликлиники, которая должна была прочитать лекцию о вреде алкоголя. Марик заранее написал анонс «Сейчас лекцию «Алкоголь – враг здоровья» прочитает врач Самохина Л.П.». В рукописном варианте у Марика буквы «г» и «ч» выглядели одинаково. И чёрт его знает почему, может потому, что врач опоздала и Марик вынужден был торопиться, но вместо заготовленного текста Марик прочитал «Сейчас лекцию «Алкоголь – врач здоровья» прочитает враг Самохина Л.П.». Врачица, услышав такой анонс, страшно разволновалась, покраснела и едва могла дышать. Марик, ничего не понимая, на всякий случай отключил микрофон и спросил у неё, в чём дело. Она в ярости объяснила ему, что он только что назвал её врагом. Марик сначала испугался, но тут же взял себя в руки, включил микрофон и извиняющимся голосом произнёс «Прошу прощения за досадную ошибку», - после чего прочитал анонс правильно. Врачица сумела как-то прочитать свою лекцию, а на следующий день народ в посёлке потешался и над ней, невольно ставшей врагом народа, и над Мариком, принёсшим ей такую незавидную славу. Марик за тот случай отделался внушением от секретаря парткома, и больше к работе на радио не привлекался.
¹ - ГИРЕДМЕТ – Государственный институт редких металлов;
² - ДРОН – дифрактометр рентгеновский общего назначения;
³ - ИТР – инженерно-технические работники
