Герман Николаевич пришел с работы уставший. Предыдущая ночь была очень беспокойная, сосед Петрович снова «убивал» свою жену Ленку.
Целый день Герман мечтал о том, как после работы завалится спать, к счастью, жена уехала к дочери на недельку, не будет ворчать и придумывать ему задания.
Переступив порог квартиры, не переодеваясь и не моя руки, он направился в кухню, быстро слопал холодную котлету и пошел спать.
Через минуту мужчина начал погружаться в приятную дрему. И в этот момент раздался душераздирающий крик:
- Убивают! Люди, помогите!
Нет, какая, все-таки, сволочь эта Ленка, и Петрович просто последняя скотина.
Мало им было ночью, так они еще днем. Раньше сосед «убивал» свою жену на кухне, там, где пили, и это было сносно, до спальни звуки почти не долетали. Но вот уже дней десять «место преступления» переместилось.
Как только не пытались утихомиривать буянов соседи, и скандалили, и милицию вызывали. Все без толку!
Петрович, по сути своей, добрейший мужик, а, как выпьет, просто сатанеет.
Все зло от баб! Ленка – стервозная мазохистка.
Сколько лет живут, столько и дерутся.
Герман натянул одеяло на уши. Сверху что-то упало, и все затихло. Сквозь пелену сна пробился настойчивый стук в дверь.
На пороге стоял Иван Петрович в разорванной майке с бутылкой в руке.
- Николаич, уважь, днюха у меня…
Матерные слова почти скатились с языка хозяина квартиры, но он неожиданно вспомнил, что «днюху» они праздновали два месяца назад.
- Ты чего, Петрович, осклерозел? Твой день рождения мы праздновали в ноябре!
- Вот, умный ты человек, Герман, а не понимаешь, что есть еще День Ангела!
Судя по регулярным застольям, у Петровича ангелов был целый полк.
Из холодильника извлеклись котлеты и задубелые макароны, из кладовки банка огурцов.
Через полчаса плохое настроение Германа Николаевича улетучилось.
Поговорив о политике, плавно перешли на женскую тему. Герман вспомнил ночной кошмар.
- Петрович, до каких пор ты будешь свою Ленку бить?! Ты ж нормальный мужик.
Петрович залпом выпил стопку водки, загрыз огурцом, бекнул и изрек:
- Покудава дурь не вышибу!
Вот посуди сам. Подвернулась мне халтура, заработал деньжат и взяли мы в кредит плазму. Повесил я ее в спальне, обмыли, лежим, кино смотрим, а эта стерва мне вдруг заявляет:
- А ты, Ванька, импотент, и всегда такой был!
- Вот ты бы стерпел такое? Да ко мне в дежурку бабы толпами ходят! А ей, видишь ли, импотент! Ну, и сказал, что она сама колода. Как хряснет мне по роже, кровью умылся, пару раз приложил в ответ.
Герман понимающе кивнул головой.
- А знаешь, Петрович, вот если бы ты ее сразу убил, уже бы отсидел и жил бы себе спокойно, и соседей бы не будоражили столько лет.
Иван пристально посмотрел на Германа, шутит или всерьез? Налил еще по одной.
- Ты, Николаич, не обижайся, но Зойка твоя - та еще змея! Не понимаю, как ты с ней живешь?
Уже давно не трезвый «Николаич» кивнул головой:
- Эх, у каждого свой крест. И чем мы, мужики, Бога прогневили?!
Ночью было тихо.
Выходя утром из подъезда, Герман, столкнулся с Ленкой. Женщина улыбнулась побитыми губами:
- Спасибо, сосед, что Ваньку моего успокоил. Пришел от тебя тихий такой, не матерится и не дерется. Только молча зыркает. Какое ты ему волшебное слово сказал?
У Германа Николаевича похолодела спина…
