День, когда вышел твой альбом, выдался отвратительным. В шесть утра меня разбудили лучи солнца, которые нахально лезли в мою спальню сквозь щели в опущенных жалюзи. Матерясь про себя, я медленно поковылял на кухню завтракать. Мысли никак не хотели складываться в одну ясную и логическую картинку, расползаясь, как змеи в террариуме. Кофе сбежал на девственно чистую плиту, растекаясь причудливыми узорами. Гадать на кофейной гуще не очень хотелось, пришлось брать тряпку и возвращать поверхности презентабельный вид.
Я ругал себя за то, что поддался на твои уговоры — сходить на эту чёртову презентацию. Довелось напяливать на себя, взятые вчера напрокат дизайнерские вещи, поскольку я должен был соответствовать твоему уровню и «высшему обществу». Мне больше хотелось влезть в любимые джинсы с дырками на коленях, в тёплый свитер грубой вязки и провести время вместе.
После молчания длиною в год ты опять стремительно ворвалась в мою судьбу. Зелёный огонёк в одной из социальных сетей свидетельствовал о входящем сообщении. Почему я был твёрдо убежден, что в моём чёрном списке имя Леа фигурировало одним из первых?
Поводом для возобновления отношений послужила просьба помочь в оформлении обложки для выхода твоего дебютного сингла. Присланный вариант, однако, был идеальным.
«Красивая основа!» — написал я в ответ.
Постепенно ты вновь стала частью той жизни, которую мне хотелось, но не получилось забыть. Ты разрушила построенные бастионы, воздвигнутые в качестве защиты моего внутреннего спокойствия. Ты убедила меня пересмотреть отношение к себе, заставив поверить в себя. Я даже снова начал писать свои глупые миниатюры. Ты научила меня спокойно видеть моё отражение в зеркале и улыбаться ему…
...В семь вечера за мной заехал твой личный водитель. Ты ждала меня в машине. В платье изумрудного цвета ты выглядела сногсшибательно, но улыбка была напряженной.
«Всё-таки нервничает» - подумал я, и дежурно поцеловал в щеку.
Тем временем за разговорами мы не заметили, как доехали до клуба, где сформировалась длинная очередь твоих фанатов.
Свет на сцене, первые аккорды, чарующий вокал. Твоё меццо-сопрано было бы весьма актуальным приобретением на оперной сцене. Но ты выбрала шоу-бизнес…
Когда я слушаю, как ты поёшь, реальность того, что никогда не будешь моей, бьёт меня в спину. И я хочу уйти домой, поскорее покинуть данное мероприятие, но смотрю на тебя, понимая, кто был виновен всё это время. Со сцены звучат слова, что последняя песня в твоём исполнении сегодня посвящена мне.
Дома, после концерта, ты засыпаешь на моем плече. Я слышу тихое дыхание, понимая, что способен подарить тебе только обманчивую нежность, тем самым усугубляя ситуацию. А утром я просыпаюсь один. На прикроватной тумбочке лежит записка:
«Ne me blâme pas, Léa».
Ne me blâme pas* - не вини меня.
