Письмо Дмитрию Борисову о Варшаве и Кракове

Говорят, чем ниже культура населения, тем
толще культурный слой почвы. В древности горожане бросали мусор прямо на улице
и присыпали землёй, чтоб видно не было. Когда, наконец, городские власти
запретили сорить, земля перестала подниматься.

Кроме костёла Святого
Войцеха, на площади также находится Мариинский костёл с асимметричными башнями.
Каждый час трубач, как и в древности, трубит на четыре стороны света. И его
мелодия прерывается – в память о том трубаче, которого татары убили при
исполнении. В центре площади – торговые ряды Сукенницы. Раньше там продавали
ткани, а теперь – разные сувениры. Перед Сукенницами стоит памятник Мицкевичу.

Если, стоя лицом к
Мариинскому костёлу, пойти налево – попадёшь к Флорианским воротам. На башне
изображён мученик Флор (он же Флориан), принявший смерть за веру Христову. За
Флорианской башней находится парк. Раньше на том месте был ров с водой, дабы
врагу было трудней проникнуть в город.

Если вернуться на Главную
площадь, пройти Сукенницы и свернуть в правую сторону, можно дойти до
Ягеллонского университета. Это одно из старейших высших учебных заведений в
Европе. Там, кстати, Николай Коперник учился. В здании университета есть музей.
Правда, туда я попала только на следующий день. Для меня организовали экскурсию
на русском языке. Основательницей университета считается королева Ядвига, дочь
короля Казимира Великого. Король этот, говорят, был шибко неравнодушным к
женскому полу и имел множество внебрачных детей. А вот с законным наследником
как-то не заладилось. После смерти Казимира королём стал его племянник. А
вскоре и он отошёл в мир иной, не оставив наследников. Тогда решили посадить на
трон женщину. Ядвига, кстати, тоже жила недолго – умерла в возрасте двадцати
пяти лет.

Также Десислава (так звали
русскоязычного гида) рассказывала, как во время войны люди, рискуя жизнью,
пытались сохранить университетские сокровища. Правда, не все удалось спасти –
что-то немцы разграбили. Кстати, Краков они готовили для себя, поэтому, в
отличие от Варшавы, особенно не бомбили. Самой примечательной, на мой взгляд,
вещью в институте был старинный глобус, на котором Северную Америку изобразили
под Мадагаскаром. Вот кто-то из мореплавателей, небось, вспоминал создателя
добрым словом!

Что мне там показывали? Залы
университета со старинными книгами и приборами, где и поныне проводятся научные
конференции, где профессора обедали, где висят портреты ректоров и профессоров.
Там же, в зале с портретами висит и Римский Папа Иоанн Павел Второй.

Но всё это мне рассказали и
показали уже днём позднее. А в тот день Наталия показывала мне другие
достопримечательности Кракова. Оказывается, то, что мы видим на поверхности –
лишь часть. Остальное, не менее значительное, прячется в подвалах. Когда-то
уровень земли поднялся настолько, что сделал невозможным въезд с улице во
внутренние дворы. Тогда их оставили внизу в виде подвалов, но не стали
захламлять ненужными вещами, а стали использовать с пользой для города: сделали
подземные музеи, кафе, офисы. Думала на следующий день сходить в музей
«Подземная площадь», но, к сожалению, не успела, да и адрес перепутала – и
вместо него попала в картинную галерею на поверхности. Но об этом позже.

Зато где побывала – так это в
знаменитой «Пивнице под баранами», то бишь в баре-кабаре, где в советское время
тусовалась польская оппозиция. Собирались, конечно, полулегально, поскольку
вольнодумцев советская власть не жаловала. Основателем был актёр Пётр Скшинецкий,
чья бронзовая скульптура сидит у дверей с чашкой кофе. В этом же баре бывал,
кстати, известный польский режиссёр Анджей Вайда. Поскольку я работаю в
Мемориале, где его очень уважают, то его фамилия мне знакома. Там же висит его
фотография и отпечаток ладони. Надеюсь, что когда-нибудь у меня дойдут руки
посмотреть и другие его фильмы, кроме «Катыни».

А пока мы с Наталией пошли к
Вавельскому холму, где находится королевский замок и кафедральный собор. Там же
обитал вавельский дракон, который терроризировал местных жителей. Но нас с
Наталией он не обижал, потому как давно помер. Надоели краковчанам его
проделки, и они подсунули ему чучело, фаршированное серой. Дракон его слопал не
глядя, и загорелся. Чтобы потушить огонь, стал пить воду из реки, но
переусердствовал и лопнул.

Замок сейчас большей частью
на реставрации, поэтому удалось посетить лишь два музей – «Затерянный Краков» и
«Восточное искусство». Но это я уже потом самостоятельно. Сперва Наталия повела
меня в костёл. Там похоронены многие польские короли, в том числе уже
упомянутые Казимир Великий, Ядвига Святая, Ян Собеский со своей Марысенькой и
родоначальник династии Ягеллонских – король Ягайло, внук литовского князя
Гедимина.

Там же в соборе хранятся мощи
великомученика Станислава Штефанского. Он был епископом, однако погиб не за
веру, а за правду и человечность. В то время правил король Болеслав Смелый (не
путать с Болеславом Храбрым, что правил до него!). Кто и за что прозвал его
Смелым – неизвестно, наверняка это сделали из лести и подхалимажа. В общем,
когда Болеслав со своим войском вернулся из военного похода, их встретили
женщины с грудными детьми на руках. Король разгневался, поскольку отсутствовали
они три года, и от законных мужей их жёны никак не могли родить. Тогда он велел
отобрать у женщин детей и отдать собакам. Не на съедение – для этого, к
счастью, у него не хватило жестокости – а для того, чтобы сучки кормили их
своим молоком. А женщин заставил кормить своим молоком щенят. Епископ Станислав
за них заступился: мол, солдаты-то наши в походах не хранили верность жёнам,
сколько детей после себя оставили, как после этого можно от женщин требовать
верности? За это его, по приказу короля, четвертовали. А поскольку краковчане
любили Станислава, тайно его захоронили, а Болеслава вскорости изгнали. С того
времени мученик Штефанский считается покровителем города.

На следующий день с утра, как
я уже говорила, забежала в Ягеллонский университет. А во второй половине дня
поехала в Величку. Не сама, конечно – организованной экскурсией, и снова
индивидуальной. Правда, в самой соляной шахте нас, русскоговорящих, было трое.
И это не считая экскурсовода (имя её, к сожалению, запамятовала). Соляная шахта
в Величке достигает глубины более ста двадцати метров. Но нас водили только на
половину её глубины. Я помню, ещё в школе читала об этой шахте в учебнике
английского языка. Рассказывают, что венгерская принцесса Кинга была помолвлена
с польским не то королём, не то князем Болеславом Стыдливым, и по пути к дому
будущего мужа сняла кольцо, которое он ей подарил, бросила в колодец и велела
на этом месте копать шахту. Шахту выкопали, и кольцо её вскоре один из шахтёров
нашёл в куске соли. Но Кинга это кольцо ему подарила. А у шахтёра было пять
дочерей, и он, чтобы никого не обидеть, заказал у ювелира изготовить пять
колец, чтобы часть от кольца Кинги попала в каждое. И каждой из дочерей завещал
таким же образом разделить кольцо между своими дочерями.

Кстати, наверное, Вы
спросите, почему Болеслава Стыдливым называли? Когда я задала этот вопрос,
выяснилось, что причиной послужило отсутствие интимных отношений между ним и
Кингой, хотя они прожили в супружестве очень долгое время. Вроде бы Кинга
убедила супруга, что будет лучше посвятить себя Богу, нежели осквернять
плотским утехами. А поскольку непорочное зачатие случается крайне редко, то
наследников эта пара после себя не оставила.

Шахта в Величке, кстати,
всегда приносила большие доходы, ибо соль в древние времена была на вес золота.
Святую Кингу шахтёры считают своей покровительницей. В шахте есть несколько
скульптур с её изображением. И даже часовня там есть – и не одна. Всё-таки
работа у шахтёров опасная, поэтому помощь высших сил тут весьма кстати. Сначала
построили деревянную часовню, но вскоре из-за пожароопасной обстановки строить
из дерева запретили, поэтому уровнем ниже вытесали часовню из камня. Строили её
братья Марковские и Антони Выродек (когда экскурсовод, на русский манер,
назвала его Антоном Выродком, я подумала было, что он украинец – у них такие
фамилии встречаются часто). На стенах часовни барельефы с библейскими сценами в
стиле 3D. То есть, смотришь на них издалека, и кажется, что
изображение объёмное.

Фотографировать там можно
было только при наличии разрешения, о чём я, каюсь, заранее не позаботилась.
Поэтому в качестве фотоаппарата оставалось использовать исключительно
собственные глаза, а в качестве фотобумаги – память. Зато удалось попробовать
на вкус стены шахты. Солёные, однако!

Рассказывали, что Иоанн Павел
Второй побывал в этой шахте ещё до того, как стал Римским Папой. Посетить
Величку в качестве высшего духовного лица католической церкви он не смог из-за
болезни, хотя местные, судя по всему, очень желали его приезда – даже лифт для
инвалидов сделали специально для него. Но вот не получилось!

Ещё нам там представления
показывали – то имитацию взрыва метана, то звуки работы шахтёров, то топот
доброго духа шахты, то на макете лошади ходили по кругу и вращали колесо,
поднимающее бочки с солью. Показывая нам скульптуры с гномами, экскурсовод
пригрозила, что гномы тщательно следят, как ведут себя туристы в шахте. После
чего я поняла, что гимна «Польской Солидарности» в этом месте лучше не петь.
Ибо там есть слова: «Стены рухнут, рухнут, рухнут».

После экскурсии в Величку
водитель меня отвёз обратно в Краков. В последний вечер я погуляла по Старому
городу, собрала чемоданы, а утром встала пораньше, чтобы пройтись по магазинам
и купить для родных гостинцы. Успела также зайти в галерею искусств, которую
перепутала с Подземной площадью. Там выставляются картины известных польских
художников (о которых я, между прочим, слышала впервые в жизни). Там я,
наконец, увидела, как выглядел итальянский художник, по картинам которого
восстанавливали Варшаву после войны.

В без пяти час тот же
водитель отвёз меня на вокзал, и я поездом поехала в Варшаву, а оттуда уже в
аэропорт – и в Москву.

Помнится, ещё до поездки
бабушка всё пугала меня, что русских в Польше не любят. Но мне, если честно, не
довелось проверить верность этих сведений. Конечно, я не скрывала, что я из
России, но это, как правило, выяснялось уже после того, как обменяемся с
собеседником несколькими фразами на польском языке. Впрочем, возможно, акцент
выдавал мою национальность, а мой ответ на вопрос: откуда пани есть? – только
подтверждал догадку. Ну, и конечно, поскольку польский язык не мой родной, и
учила я его по книжке, понимала не всё, где-то тормозила, где-то
переспрашивала. Однако для того, чтобы выяснить местонахождение того или иного
объекта, узнать, какой транспорт куда ходит, и объяснить официанту в кафе, что
твоей душе угодно, вовсе необязательно знать язык на уровне профессора-филолога.

Словом, я рада, что не
послушала пугалок и поехала в Польшу. И даже уже не жалею о том, что когда-то
назвала другом человека, который был вовсе этого недостоин. Если такая
неприятность со мной случилась, значит, так