Бритва и щетка для волос (запретные истории для взрослых)

отсчитывал цифры, которые перевалили далеко за пятьдесят: шестьдесят пять (шлеп!), шестьдесят шесть (хлоп!), шестьдесят семь (бац!)……. Шестьдесят восемь!.. шестьдесят девять!!.. семьдесят!!!  Семьдесят один - семьдесят два - семьдесят… Из горла его вырвался глубокий хриплый стон – он был не в силах утаить это невыразимое, ни с чем не сравнимое ощущение. Нелли знала, что Тодд никогда не застонет ОТ БОЛИ: он был слишком мужчина! И слишком мужчина, чтобы сдержаться сейчас. Она добавила ему еще раз десять от души и замерла в сладкой истоме. Всего лишь на миг. Ее бедра ритмично напрягались под ним, сжимаясь и разжимаясь от лихорадочного бурного прилива наслаждения.  Когда тело ее, наконец, успокоилось, Нелли устало опустила расслабленную руку на обжигающую упругую округлость, один лишь вид которой сводил ее с ума.
С трудом восстановив дыханье, Суини слегка приподнялся и робко повернул к ней лицо: его обычно бледные щеки сейчас пылали живым румянцем.
- Ты простила меня?.. Или просто устала? – спросил он, в глубине души предвидя, что ему непросто будет заслужить ее прощенье.
Растрепанный, с блестящими глазами и лихорадочным изнеможением во взгляде, он даже не догадывался, как привлекал ее сейчас.  Он был прекрасен, как настоящий демон - самый симпатичный в Аду!  Он даже не подозревает, какое удовольствие только что доставил ей!
Но Нелли захотелось еще большего, пусть даже это будет несоизмеримо с ее силами. Она нагнулась, мягко прикоснувшись грудью к его горячим ягодицам, и дотянувшись до тумбочки, подхватила оттуда деревянную щетку для волос. Она уже довольно строго наказала своего любимого, но ее собственное тело, пылая, ненасытно требовало продолжения. Она отродясь не испытывала ничего подобного!
- Милый, тебе известно, что это такое? – спросила Нелли, показав ему  вещицу. Тодд отрицательно помотал головой: ему с детства знаком был и этот педагогический инструмент, но признаваться было стыдно.
– Значит, не знаешь? – Она игриво потрепала волосы Суини,  слегка погладив его шею, там, где сдвинулся ворот рубашки. – Похоже, ты и вправду ни разу не причесывался ею.  Сейчас я покажу тебе, как можно пользоваться обратной стороной этой медали!  Прости, любимый, но тебе придется еще немного потерпеть: я должна быть уверенна, что ты четко усвоил урок!  Ну-ка прогнись… - шепнула она Тодду, и в тот же миг как следует огрела его попу плоской стороной тяжелой деревянной щетки – как раз по центру – сразу обе половинки!
Если первая часть наказания возбудила его до предела, то вторая способна была довести до… Нет, только не это!.. Только не на коленях У НЕЕ! Боль вспыхивала в его теле все ярче после каждого удара, с короткой, едва уловимой задержкой. Ловетт порола его также неистово и крепко, как любила: не сдерживаясь и не оставляя на потом. И Суини инстинктивно это чувствовал.
«Она сошла с ума!» - подумал Тодд, едва успевая дышать. Он даже не предполагал, что Нелли так понравится его пороть. И ни за что бы не признался вслух, что эта порка оказалась столь благотворной для него!  На время разум его полностью утратил власть над телом.
- А ну-ка лежи смирно! – прикрикнула Ловетт, заметив, что Суини ритмично сжимает и разжимает ягодицы, при этом откровенно ерзая поперек ее бедер. Она прекрасно понимала, что он делал это скорее не от боли, а от… удовольствия. «Вот я тебе покажу удовольствие!» - Довольно сильным толчком колена, Нелли заставила Тодда прогнуться глубже и хорошенько всыпала ему чуть ниже ягодиц, почти догадываясь, насколько это больно.
Суини крепко стиснул зубы… и снова приглушенно застонал, но то были последние удары. Обессилев от этой нелегкой работы (воспитание – трудная миссия!) и сладостных ощущений (награда за мужество!), Нелли откинулась на спинку кресла, тяжело дыша…
В цирюльне воцарилась тишина.
Суини медленно расслабил мышцы: боль постепенно уходила, оставляя после себя приятное покалывающее жжение. Он все-таки сдержал - и не только крик: на платье Нелли не появилось новых пятен.
Ее рука спустилась ему на шею, неожиданно мягко и волнующе нежно. Второй рукой она, - впервые за весь вечер! – погладила его по ягодицам. Их кожа стала  мягкой, словно шелк, и обжигала ее усталую ладонь. Всего четверть часа назад Суини не поверил бы, что эта самая рука способна причинить такую боль!
- Идем, я причешу тебя, - сказала она ласково и помогла ему подняться.
Но Ловетт в этот вечер так и не довелось заняться непослушной шевелюрой своего любимого. Ну, вы уже и сами догадались, о чем я!.. В уютной спальне на первом этаже до самой полночи звучали приглушенный смех сквозь стоны и стоны сквозь непроизвольный тихий смех.
- О!.. Нелли, я думал, ты съешь меня! – Суини Тодд в изнеможении закинул голову на смятую подушку. А Нелли тут же сочинила поговорку:
- Любимого мужчину в столовой не едят – его смакуют в спальне, лежа и полностью обнаженным! Теперь я буду каждую неделю наказывать тебя – для профилактики, - по секрету шепнула она, поглаживая пальчиком его все еще разогретые, по-юношески крепкие, упругие ягодицы. - Не беспокойся, через несколько часов – не будет и следа! Кроме того, ведь у тебя - стоячая работа! – И Нелли, подмигнув ему, тихонько засмеялась.
Но Тодда это вообще не волновало. Бывало, в свое время, он пару дней не мог присесть, - ну, разумеется, когда порол отец! Теперь он понял и прочувствовал буквально на себе: воспитывать мужчину должны исключительно женские руки. Ничто не доставляет сильнейшей  боли, но вместе с ней приходит облегченье, и ты словно рождаешься заново – для новой жизни и для… новых наслаждений!

* Бенджамин Баркер (настоящее имя Суини Тодда, примечание автора)