Письмо на Большую Землю

Письмо  на  Большую  Землю

Пишу  тебе,  дорогая  моя  Наталья  Матвеевна;  тороплюсь   обрадовать  вас,  что  всё  у  нас  по
прежнему  хорошо,  что  живы  все  и  премного  здоровы!  И  прошу  ещё   вас,  самую  малость
терпения,  что б  не  скучали  вы там  и  не  терзались  напрасными  страхами,  а  дожидались  нашего
возвращения,  потому  как   не  пройдёт  ещё  и  полгода,  и  мы  снова  вернёмся   на  Землю.
Живём  мы  дружно,  в  уютной  обстановке,  в  небольшом  вагончике  три  на  шесть  метров. Пятеро.
Зато  очень  тепло,   и  буржуйка  никогда  не  остывает.
Правда  американцы,  орлы,  разморозили  свою  станцию,  и  теперь  вот  вынужденно  поселились  у
нас,  в  нашей  бытовке.  Все  сорок  человек.
А  куда  деваться,  не  выгонишь  ведь  их  на  улицу.  А  морозы  здесь  по  ночам  сама  знаешь.  Вот  и
крутимся.
Это  Боб,  американский  орнитолог,  нас  этому  научил.  Говорит  что  пингвины  так  всегда  в  лютые
морозы  делают.  Те  что  с  краю,  по  очереди  отмёрзнув  своё,  потом  постепенно  продвигаются  к
центру  своей  отары.  И  так  всю  ночь.
Стены  нашего переполненного  балка,  после  того  как  затоптали  буржуйку, стали  очень  холодными
и  покрылись  льдом.  Поэтому  наши  люди,  те  что  какое то  время  были  прижаты  к  ним,  через
определённое  время  продвигаются  внутрь  и  там  успевают  как  следует  прогреться.
И  весь  этот  стройный  ритуал  проходит  строго  по  графику.  Его  Боб  на  потолке  нарисовал.

А   в   остальном,   дорогая  Наталья  Матвеевна,  всё   у  нас  очень  прекрасно.
Джек,  штатовский  вулканолог,   говорит,  что  сейчас  не  стабильная  ледовая  обстановка,  и  их
спасут  только  весной.  Только  тогда  их  корабль  сможет  безопасно  пристать  к  берегу.
Но  мы  подождём.
У  них  на  базе  достаточный  запас  продуктов,  и  мы  ходим  туда  выкапывать  его  из  под  снега.
Это  его  взрывом  так  раскидало.  Сейчас  там  много  всякого  собралось.  Пингвины  даже  не
довольны  бывают  когда  мы  тоже  приходим,  гвалт  поднимают.
А  так  как  разогревать  негде,  буржуйку  то  не  сохранили,  вот   американский  орнитолог  и  тут
нас  выручил.  Научил  банки  с  консервами  между  ног  подвешивать.  Одну  с  переду,  а  другую на
заду  вывешивать,  и  пока  ходим  они  быстро  подогреваются.  За  ночь  так   разогреются,  что  к
завтраку  аж  с  паром  есть  начинаем.

Так  что,  дорогая  моя  Наталья  Матвеевна,  ни  за  что   за  нас  не  беспокойтесь.  Всё  у  нас  просто
класс!  Ребята  из  штатов  весёлые,  быстро  всему  учатся.  Правда,  когда  нас  было  всего  пятеро,
углы   успевало  занести  свежим  снегом,  а  теперь  не  успевает.  Единственно  договорились,  это
опять  орнитолог  их  подсказал,  что  бы  только  на  тропинку  не  ходили,  и  что  бы  она  всегда
чистой  оставалась.  Поэтому  с  этим  у  нас  настоящий,  санитарный   порядок.
И  говорить  они  сразу  по  нашему  стали.
А  что,  наш  язык  элементарно  учится. И  легко  выговаривается.  Мы  им  говорим,  что  в  русском
языке  ещё  много  слов  имеется,  но  они  и  этим  довольны. Говорят,  зачем  лишнее, когда  и  так  всё
понятно.  А  орнитолог  Боб,  видать  тонкий  знаток,   даже  сказал,  что  если  вернётся  домой,  то
первым  делом  своих  детей  нашему  языку  научит.

Прощаясь,  дорогая  моя  Наталья  Матвеевна,  хочу  чистосердечно  заверить  вас,  что  мысленно  я
всегда  бываю  только  с  вами,  и  никогда  эту  мысль  не  позволяю  себе  потерять.
А  вот  и  наши  полярники  уже  возвращаются.  Слышу  как  у  них  банки  мерно  перестукиваются.
При  каждом  их  шаге.  За  сто  метров,  в  любую  погоду  слышно.  Орнитолог  научил.