На фронте так бывало часто. Утром в деревне хозяйничают немцы, к обеду в той же деревне уже окапываются наши, а к вечеру в деревне опять слышна немецкая речь. Утром снова наши. Сплошная карусель.
Так случилось в январе 1943 года. Бои велись за высоту на краю деревни Чумачёво. Выгодное было место для позиции. То немцы, то наши занимали и отдавали эту высотку несколько раз. Словно вымпел переходящий.
Не успеют бойцы окопаться и закрепиться на высотке, каша в полевых кухнях не успевает дойти, а немец уже при танковой поддержке отбрасывает наших бойцов назад. Под вечер наша пехота, при поддержке артиллерии, опять берёт высоту.
Взяли. Отдышались.
Рядовой Степанушкин расположился с другими бойцами в доме, в котором он ещё утром хозяйничали немцы. Теперь, дом был разбит, блиндаж, находившийся недалеко, также был завален, всюду руины и снег, вокруг лежат закоченевшие трупы наших и немецких солдат.
Развели костёр прямо в доме. Размочили сухари, тем и отужинали. Вечер, темень кругом, только у костра тепло и тихо, потрескивают дрова, все молчат, да и какие тут разговоры, устали как черти.
Задремал Степанушкин. Разморило его у костра.
Вдруг слышит какое-то тихое, заунывное и невнятное: то-ли пение, то-ли стон, то-ли бормотание. Степанушкин на фронте не первый месяц. И под бомбёжками бегал, и минное поле на пузе переползал. Обстрелянный был боец. Научился воевать и драться спокойно. Спокойно глядеть на кровь и смерть. Однажды немецкая пуля чиркнула о бруствер и рикошетом прошла по каске. Хоть бы что…
А тут, словно холодок по спине пробежал. Жутко ему стало. Оглянулся на своих товарищей. Тихо сидят бойцы. Никто не поёт. Кто думу свою солдатскую думает, кто письмо родным пишет, кто спит. Закрыл глаза. Попытался снова уснуть. Опять тот же звук.
Степанушкин ещё раз оглядел бойцов. Что за дела? Пригляделся к соседу. Тот сидит тоже какой-то напряжённый, автомат в руках сжимает.
Степанушкин к нему, спрашивает, ненавязчиво, не послышалось тому чего-нибудь странного?
Солдат в ответ только головой кивнул.
Выяснилось, что и он уже несколько минут не может понять, в чём дело. И боится спросить у других.
У Степанушкина отлегло от сердца, одновременно двое с ума не сходят. Глянул в окно. Ничего не видно. Жутко, а всё же решили бойцы сходить разведать в чём дело. Еще двух бойцов с собой взяли, на всякий случай.
Ходят в темноте, ищут источник звука. Как будто из-под земли слышится. Наткнулись на разрушенный блиндаж. Замерли. Прислушались. Точно, оттуда звуки. Стали разгребать завалы.
Откопав, увидели трёх наших солдат. Их завалило около суток назад, но те особенно особо не огорчились непредвиденным заключением, тем более что небольшой запас еды и спирта, оставленные немцами, позволил им мирно провести время, пережив четыре атаки и отвести душу, попев грустных песен.
Что это было: трусость, храбрость, везение или гримаса войны? Об этом уже никто никогда не узнает. Утром не стало той высотки. Стёрли немцы её своей артиллерией с лица земли. Никто не выжил в этой кровавой мясорубке. Никто не выжил, но и не отступил.
