Журнал, указка, мел, очки

 Возможные совпадения с реальными  событиями
и лицами являются случайными.

Этот январь выдался на редкость морозным. И, о диво, побил все рекорды по солнечным дням. Да-да, я прекрасно знаю: мол, область высокого давления, морозы, солнце и прочее. Но уверяю вас, в так называемом, умеренном климате вовсе не факт, что морозы и солнце будут идти рука об руку.
Помню, с каким трудом я привыкала к тяжести сырого, рыхлого и вечно хмурого неба в первые годы после переезда на юг России. Вечная хмарь давила, доводила до зубной боли, раздражала, делала меня угрюмой и больной.
И вот вдруг солнце! Ни день, ни два, а целых три недели. Я от него уже отвыкла и с недоверием щурюсь на сияющий золотистыми искрами снег, прислушиваюсь к хрусту наста под ногами. Увы, но привыкаешь даже к плохому.
Окна заткал шикарный иней: такого изумительно сказочного леса не создаст даже самый гениальный художник.
- Жан Иванна!
Вздрогнув от неожиданности, я вернулась в мир реальности и перевела взгляд от замороженного окна на веснушчатого ребенка, который рьяно совал мне под нос результаты своих трудов. Натянув на нос очки, я рассеянно взглянула на шедевр и обреченно поникла. С белого альбомного листа на меня взирал словно выходец из параллельного мира странный заяц. Мутант стоял на задних лапах, вытянув передние в международном знаке «SOS»  и ощерив страшные зубы величиной как раз вполовину тщедушного палкообразного тельца. Видимо, плохи дела у лесных жителей, если их в таком виде изображают простодушные дети, иллюстрируя классиков позапрошлого века.
- Неплохо, Оксаночка, совсем неплохо.
Современная педагогика в этом вопросе непреклонна: хоть какого страшного монстра изобразит ребенок вместо птички или рыбки, хвали, иначе у него разовьется комплекс неполноценности и вместо великого художника из него выйдет спившийся бомж из подворотни.
- Что мне?
Современные дети необыкновенно меркантильны, и поэтому в ответ на деликатное «4» ребенок тотчас взрывается:
- А почему не «5»?
Зайчик на любой вкус «подгулял», но ребенок в кои-то веки хоть что-то сделал самостоятельно, поэтому яростно требует, чтобы его оценили по самому высшему разряду. Ему от силы лет двенадцать, но он уже хорошо усвоил: чтобы добиться своего, нужно цепко хватать за грудки и трясти, трясти и трясти.
Этому их заботливые мамы дома учат:  чуть не по тебе, бей прямо в морду! И неважно, кто перед тобой: учитель, одноклассник или мчащаяся мимо по своим делам собака.
Как вы уже догадались  я - учитель. И кстати, любящий детей учитель, но к ювенальной педагогике, делающей из нормальных мальчишек и девчонок инфантильных  избалованных уродов, отношусь резко отрицательно. Все эти бесконечные заботы о «свободном и раскрепощенном ребенке», которому ничего нельзя запрещать и за малейшее усилие вознаграждать, приведут к тому, что мы вырастим поколение беспомощных и опасных для окружающих хамов.
Ладно, это я так… ворчу по-стариковски.  А чтобы вы хотели?  Вот уже более четверти века я изо дня в день вхожу в класс, и слова «Здравствуйте, дети!» рвутся из моих уст, стоит пересечь порог любого помещения. Наверное, я произнесу их,  пересекая на носилках порог морга.  Представляю, как сразу же подскачут покойнички… Ой, что-то меня не туда занесло.
Звонок.
Вот за что я люблю свою работу? Как бы плохо не складывался урок, какого бы дурака не валяли дети, учитель точно знает: сорок пять минут и он свободен. За годы своего педагогического подвижничества я сумела так себя настроить, что покидая под пронзительный звон класс, полностью забываю обо всех неприятностях, случившихся на уроке. Хоть как выводи меня из себя: рви и жуй тетради, издавай утробные запахи и звуки, плюй в лицо соседу и хрюкай под партой - всё тут же исчезает из памяти, стоит мне выйти в коридор. И какие бы грозы и молнии я не метала на уроке, звонок умиротворяет меня, делая освобожденной от скопившегося негатива.
А ещё говорят, что в работе учителя самое приятное  - благодарность детей. Не дождетесь! А сами мы много умилялись на своих учителей? Зато назовите мне профессию, где бы человек становился счастливым каждый час и по шесть раз на дню? И хотя я люблю свою работу, наверное, в каждом из нас по-прежнему живёт ученик, который искренне радуется, заслышав пронзительные трели. Заложенный с детства рефлекс: если звонок,  значит свобода, счастье, веселье.
Кто-то сказал, что взрослые – это постаревшие дети. Тогда получается, что учителя - это взрослые, добровольно заточившие себя в мире детства.
Иногда это настолько очевидно.
Помню, валяюсь я на пляже в Сукко под Анапой (жара, на небе ни облачка, безветренно) и подумываю: не пора ли  спрятаться куда-нибудь под крышу, пока солнце не изжарило до головешки?  Судя по деловито скручивающим коврики соседям, все такого же мнения, и вдруг  пляжная тусовка окаменело замирает, глядя на один из утесов. Я недоуменно поворачиваю голову в ту же сторону и обреченно поникаю.
Пожилая дама лет шестидесяти резвая как пионерка сталинских времен волочит отряд  осоловевших от жары измученных детей на приступ скалы, бодро покрикивая что-то типа: «кто шагает дружно в ряд, пионерский наш отряд!»
Некоторым из шокированных наблюдателей показалось, что это мираж, другие громко возмутились, а супруг радостно ткнул меня в бок:
- Глянь, очередная твоя коллега. Это как же надо свой скворечник на солнце прожарить, чтобы такое учудить?
Весь пляж угрюмо покосился на меня. Блажная тетка далеко, а я-то рядом. Можно и пнуть, и плюнуть. Спасает меня от суда Линча только жара: в такую погоду лягаться, ругаться да ещё переться куда-то могут только буйно помешанные… и учителя.
А что вы хотите? Нас так партия воспитала. И не важно, как она называется: коммунистическая или демократическая. Всё равно: в жару и в холод, в любой части нашей необъятной родины можно встретить всклокоченную тетку во главе уныло бредущей или радостно рассыпающейся во все стороны группы детей. Бедолага орет во все горло, призывая воспитанников к порядку. В её глазах застыл испуг (вдруг кто-нибудь потеряется или попадет под машину?), лицо сурово перекошено, волосы дыбом, а в руках кучи детских курток, сумок, и даже за спиной маячит доска скейтборда.
Вот так, по моему мнению, выглядит портрет современного педагога.  Ну, разве только ещё водрузить на нос очки…

ДЭН И КАБАЧКОВЫЙ КОРОЛЬ.
Вот интересно, кому первому пришла в голову мысль, что дармовая детская сила может заткнуть прорехи в любом производстве?  
Если вспомнить собственное детство, то куда нас только не "бросали": и осклизлую капусту в овощехранилище перебирать, и макулатуру собирать, и помойки выгребать, а уж металлолом! Выть хочется, вспоминая горы старых кроватей и изъеденных ржавчиной детских санок загромождающих школьные дворы.
И всё время пионеры и комсомольцы помогали родине, подшефному колхозу, армии, лично дедушке Брежневу, а на вырученные средства собирали посылки голодающим детям Анголы, Вьетнама, Южной Африки и ещё не помню кому.
Могу представить, как они объедались на эти деньги.
Современную молодежь на такие штуки не проймешь - чёрствые! Надо же,  им почему-то ничуть не жаль умирающих от голода в Суринаме. Интересно почему?
Вот и приходится местному фермеру, когда он нуждается в рабочей силе кланяться местному главе администрации. Тот же, особо не заморачиваясь, набирает номер телефона директора школы и отдает приказ. И всё: наши запуганные подхалимы директора, судорожно цепляющиеся за скудные школьные кормушки, способны даже на опыты отдать детей лишь бы только угодить своим царькам.
В тот год у нас директорствовала Анна Гестаповна. Конечно же, у неё было другое отчество, но стоило только этому "фюреру" впервые переступить порог школы, как наблюдательные дети мгновенно прицепили  стервятнице кличку. Прозвище так к ней приклеилось, что в разговорах между собой  её иначе и не называли.
Тощая, со зверским выражением на редкость непривлекательного лица да ещё с нелепыми претензиями на высокомерность Анна Гестаповна вошла в многочисленную плеяду наших директоров как самый мерзкий и противный экземпляр.
Баба пробилась к власти из простых учителей, минуя даже стадию завучей, поэтому обладала просто уникальной несговорчивостью: любое даже самое разумное возражение она воспринимала как личное оскорбление, покушение на её с таким трудом завоеванное место.  Мстила долго, с наслаждением втаптывая человека в грязь и пакостя по мелочам. Короче, с таким дерьмом связываться было себе дороже.
И вот в один из особо жарких июньских дней Гестаповна пригласила меня в кабинет. Перекрестившись про себя, я осторожно переступила порог "пыточной»: кроме всяческих гадостей мне ждать от неё было нечего. И я оказалась права.
- У Морозова (это наш местный плантатор) травой  поля зарастают, - пробурив меня недовольным взглядом, рявкнула она.  - Соберите детей и завтра на прополку.
- А...
- Вы поняли приказ?
- Да, - малодушно проблеяла я.
- Выполняйте! И помните, что я здесь директор, а не вы.
Кто бы в этом усомнился? Чтобы подчеркнуть свою значимость, Гестаповна приказывала учителям вытягиваться по стойке смирно, когда она заглядывала в кабинет. И если ты, на ходу роняя журнал и очки, не подскакивала с места, когда её мерзкая физиономия показывалась в дверях,  садистка на протяжении месяца  изводила ослушницу придирками и нелепыми поручениями.
Собрать детей в середине июня - задача не из простых. Они ведь на каникулах, и вовсе не жаждут полоть сурепку на полях. Напрасно я трезвонила по всем номерам телефонов, которые у меня были, умные подростки, увидев кому понадобились, элементарно отключались. И все же нашлись и те, что по неосторожности или  простодушию попались в закинутые сети. Какие только причины отказа не называли в спешке бедолаги, но я ведь недаром почти тридцать лет в школе, мне перечить тоже нелегко.
В результате к 7 часам утра к школе подтянулись несколько во весь рот зевающих  десятиклассников: три мальчика и пять девочек. Причем двое без тяпок. Это всегда так. Приглашаешь мести - волокут ведра, белить деревья - надрываются под лопатами. Дети, что с них взять!
Но опытного педагога не обмануть. Я заранее вооружилась пятью тяпками, точно зная, что минимум две принесенные из дома сломаются через пять минут работы.  Так и представляется картина: ночь, весь городок мирно спит, а в уединении сараев при свете луны хитрые дети тихонько подпиливают тяпки. Да так, чтобы с виду орудия труда были целыми, но стоило ими замахнуться, как они  рассыпались бы как стеклянные.
Дергаясь, дымя и бренча к школе подкатил остов автобуса, помнившего, наверное, ещё ударные годы первых пятилеток. Откуда наши фермеры достают такие экземпляры, что они делают, чтобы те ездили - тайна, завернутая в загадку. Вообще-то, довольно забавно ехать в таком монстре, меланхолично наблюдая как мелькает асфальт в дырах под ногами, да то и дело стукаясь лбом или носом о сидения впереди.
- Это всё? - мрачно спросил водитель.- Говорили, что будет двадцать пять человек.
Это списочный состав моего класса, включающий двух инвалидов с ДЦП, пять астматиков и прочих лиц, которым категорически запрещен физический труд. С чего