Она стояла над Ирой, тараща пустые глазницы – так, словно сканировала душу девушки. Остро заточенная коса блестела в правой руке. Один взмах – и никакие врачи не смогут спасти Иру. Смерть бьёт наверняка.
— Но я не хочу! За что?
— Ты упала с лестницы, — голос Смерти, как и взгляд, был холодным и бесстрастным. – Это раз. Ты ударилась головой о перила. Это два. Тебя прокляли. Это три. У марты сильная энергетика. Это четыре. Сама виновата. Если уж заводишь таких друзей, которые слышат только себя, не надо хотя бы спорить с ними о политике.
— Но я же не знала, что Марта меня проклянёт, — оправдывалась Ира. – А тем более, что толкнёт с лестницы.
— Думать надо было. У неё же пунктик на «Крым наш!». А Беслан – это и вовсе больная тема. У неё там племянница погибла. Так что ты умрёшь.
С этими словами Смерть подняла руку и замахнулась. Чисто инстинктивно девушка выставила руку вперёд…
— Остановись, Смерть! – прозвучал вдруг красивый мужской голос, мягкий и бархатный и в то же время решительный, подобный грому. Казалось, он доносился прямо с небес. – Ирина будет жить!
Коса Смерти так и зависла в воздухе в нескольких сантиметрах над шеей девушки.
— Повезло тебе, — бесстрастно проговорила Смерть, после чего начала быстро таять, пока и вовсе не растворилась в воздухе.
— Что это было? И кто Вы такой? – спросила Ира вслух.
— Я Господь Бог, — ответила ей тот же голос. – Помнишь митинг на Васильевском после теракта в Беслане?
Конечно же, Ира помнила тот митинг памяти и скорби, на который сбежала с занятий. И помнила, как опасалась, что террористы на митинге всех взорвут. Умом-то, конечно, понимала, что её страхи большей частью надуманные, но всё же… Даже сейчас она не могла ответить на вопрос: зачем пришла, если боялась? Может, потому, что с детства верила: что на роду написано, то и случится. Или просто не могла поступить иначе.
— Я тебя там видел. Память о жертвах и стремление поддержать родственников оказалось для тебя превыше страха смерти. Души погибших детей тоже тебя видели. Они попросили тебя помиловать. И родственники… Я сейчас не про Марту – я про других, чьи сердца не озлобились. Они были благодарны всем неравнодушным к их скорби и молились за вас. Так что живи, Ирина! А на подругу не держи зла – не ведает, что творит.
— Спасибо Тебе, Боже!..
— Разряд… Ещё разряд…
— Есть пульс…
Попробуйте абстрагироваться от своего неприязненно-презрительного отношения к обобщённому образу радикала, либо просто человека, адаптированного в действующей политической системе. Писатель должен уметь выражать свои чувства и отношения к действительности. Писатель должен уметь любить и ненавидеть. Он имеет право ненавидеть реальных людей. Всё это так. Но писатель обязан любить всех своих ЛГ, будь то ангел или злодей. Без такой любви к своему ЛГ невозможно создать реалистический образ, заслуживающий доверия у читателя. Надеюсь, Вы поймёте, что я хочу этим сказать, не утрируя мою мысль.
Вся Ваша Марта (напишите её имя с большой буквы: "У марты сильная энергетика") - в пунктике "Крым наш!" А то, что "у неё там племянница погибла" (в Беслане), читателя не трогает. Это плохо. Когда читатель увидит не злодейку Марту, а живого человека, страдающего, чувствующего и проявляющего эмоции, так же, как и ангелы в Ваших произведениях, когда в образах героев Ваших произведений появятся полутона, а читателю доверительно будет предоставено Право выбора, КОМУ он должен симпатизировать, то есть к читателю будет проявлено достаточное уважение, тогда и Ваше слово и Ваш посыл будет услышан.
Впрочем, Ольга, если Вам не нравятся мои комментарии, так и скажите, я больше не буду Вам докучать.