- Даже спорить тут нечего! Мой сын – будущий врач!.. – гордо возвещает жене и миру мужчина.
- «Мой» говоришь ты? – почти кричит на него супруга.
- Хорошо, хорошо! «НАШ», наш сын. Но – только врач. И больше никаких вариантов, - отвечает муж не менее раздражённо, потому что спор идёт уже давно и оба изрядно устали.
- А почему ты решил, что «только» и «без вариантов»? – не сдаётся она.
- И добавлю: только - хирург! Почему, спрашиваешь ты? Да хотя бы потому, что я музыкант. И как у любого музыканта пальцы у меня длинные, а это как раз то, что так необходимо талантливому хирургу…
Мужчина вытягивает вперёд руку и растопыривает пальцы, чтобы можно было рассмотреть их длину не только ему одному. Супруга прижимается щекой к его щеке, чтобы их ракурсы обзора максимально совпадали. Некоторое время молчит, разглядывая. А он чуть косит в её сторону глазами и едва заметно, удовлетворённо, улыбается. Она же через мгновение продолжает:
- Да, для солиста группы балалаечников – вполне нормально. Но не для хирурга!..
- Что-о-о? – восклицает он. – А ба-балалаечники, по-твоему, не музыканты? Знаешь, Лиза, я всегда чувствовал, что ты относишься к моему творчеству несколько иронично, но чтобы – презрительно!.. Не-е-е-т! Этого вынести я уже не могу!! И молю Бога лишь об одном: чтобы … наш мальчик, когда, всё же, надумает жениться, не выбрал себе в спутницы женщину, подобную тебе!!!
Она почти отталкивает от себя мужа и смотрит на него так, будто видит впервые:
- И это говоришь мне ты? Ты?? Который клялся в вечной любви? С которым я стояла перед алтарём и думала, что это - подарок Бога? Может быть … после всего… нам лучше не быть вместе?..
Ты только услышь себя, Леонид! Я говорю тебе, что сын наш – будущий художник, потому что у него наследственность! Я закончила изостудию, и мои работы дважды посылали на районные выставки!..
- Да-да! – теперь уже злорадствует он. – В первом и третьем классе средней школы!..
- Ну и что? Ну и пусть!.. Зато папа мой всю жизнь проработал профессиональным художником! – кричит мстительно в ответ она.
- Конечно! – не унимается он. – Сорок лет рисовать афиши для кинотеатра на окраине города – это ли не предел мечтаний любого живописца! Кстати, я видел эти афиши. На них Никулина нельзя было отличить от Роберта де Ниро. А сам великий американец был похож, в интерпретации твоего папы, на дельфина, который всю свою долгую жизнь проплавал у берегов Антарктиды, там смертельно замёрз, оттого и так сморщился!
- Знаешь, Леонид! Это, как минимум, подло – говорить мне это сейчас. И вообще – говорить!..
- Да, бесспорно, ты бы хотела, чтобы годы и годы рядом с тобою был бессловесный самец, который бы во всём с тобою соглашался и всегда шёл бы у тебя на поводу! Нет, дорогая, хватит! Больше молчать я не стану. Особенно если речь идёт о будущем нашего сына.
- Тогда, знаешь ли что я тебе скажу? Мне прискучили твои постоянная рефлексия и почти женские истерики! Думаю, лучше будет, если мы расстанемся!..
- Что-о-о-о? Ты хочешь сказать, что я – баба-а-а-а?
Она и сама испугалась того, что только что посмела вымолвить. Но и сдаваться, сразу идти на попятную, не собиралась, а потому только хмыкнула, скрестила руки на животе под грудью и отвернулась от мужа.
Лёня тоже, кажется, понимает, что распря их с супругой зашла уже слишком далеко. Такой крупной размолвки за всё время, пока они женаты, ни разу не было. Он молчит какое-то время, словно глотает гнев и раздражение, потом осторожно придвигается к ней. Некоторое время сидит, будто бы решаясь на поступок. Затем кладёт руку ей на плечо.
- Милая моя, хорошая… единственная… Ну, довольно. Не будем больше говорить об этом, иначе может случиться непоправимое.
Она, всё ещё до конца не успокоившись и по-прежнему сидя к нему спиной, отвечает:
- Хорошо, не будем… Если ты согласишься, что будущее нашего мальчика – это живопись…
Он опять начинает закипать и наливаться красным соком негодования. Уже открывает рот, чтобы привести свои, только что родившиеся у него аргументы.
Но ситуацию спасает вышедший из кабинета врач. Он тепло, понимающе улыбается обоим супругам и рокочет тёплым басом:
- Ну, что? Заждались? Мы тщательно рассмотрели снимки, полученные на узи. Я даже коллегу пригласил, чтобы быть уверенным абсолютно. Теперь точно могу сказать вам: у вас будет девочка!..
Будущие отец и мать почти обалдело смотрят сначала на доктора, потом уже друг на друга. Первым от внезапной новости, спутавшей все их карты, очнулся Леонид:
- Девочка? Это же – здорово, доктор! Правда, дорогая? Я уже и имя для неё придумал: Виолетта. Как тебе, Лизонька? Нравится?
Кажется, в себя уже приходит и супруга. Она немного всё же растерянно глядит на доктора, потом на мужа, обнимает свой уже достаточно заметный живот, секунду думает. Потом же ошарашенно смотрит в глаза супругу:
- Виолетта?.. Виола?.. Она – что? Сыр? Или ты собираешься сделать из неё торговку сыром, Лёня?
- Ну, почему же сразу – «торговку сыром»? Она у нас… Знаешь, кем будет наша дочь? Она будет дизайнером одежды!..
- Что-о-о? Моя дочь – портниха? Ни-ког-да! Слышишь меня? Не бывать этому! Даже если ты пригрозишь мне, что оставишь нас с нею! Я сама воспитаю её. И она будет играть в оркестре Большого театра на арфе!
- На ар-фе? – почти визжит Лёня. – Хватит в семье и одного музыканта!..
- Балалаечник в квартете народных инструментов, пусть даже первый – это ещё не музыкант, мой дорогой! – восклицает супруга.
Ссора снова стремится к почти драматическому накалу, но доктор этого уже не слышит. Он, улыбаясь, скрывается за дверью своего кабинета.
