Тропинка
городского парка, что вела к пруду, считалась среди горожан необычной. Старожилы
рассказывали, будто здесь всё время случались какие-то чудеса. Кто-то встречал
на этой тропинке любовь на всю жизнь, кто-то менее счастливый пропадал без
вести, чтобы через какое-то время появиться и не помнить о том, где пропадал.
Впрочем, всё это были только слухи, скорее придуманные для красного словца. Или
навеянные необычным видом этой самой тропинки. Если, направляясь к пруду,
посмотреть вокруг, можно было заметить, что правая сторона аллеи словно отстаёт
от левой по времени. Зимой, когда по левую руку всё покрыто пушистым снегом, по
правую стоят на голой земле скелеты деревьев. Летом же, когда слева всё зелено,
справа только набухают почки. Весной снег не спешит сходить, когда по левую
сторону уже вовсю бегут ручьи.
Впрочем, одиннадцатилетнего Колю Орехова эти
необычные явления не особо волновали. Да и кто из здравомыслящих людей, скажите
на милость, будет в наше время всерьёз верить в какие-то аномалии? Это место
как нельзя лучше подходило для прогулок с друзьями после школы. Вот и сейчас, в
погожий сентябрьский день, когда на левой стороне одетые в золото деревья
бросали од ноги прохожим свои листья, а правая сторона зеленела по-летнему,
Коля со Стасом и Димой увлечённо играли в догонялки. Он уже почти догнал Стаса,
когда тот неожиданно свернул с тропинки. Коля не успел ни повернуть следом, ни
затормозить, как с размаху врезался в непонятно откуда взявшегося прохожего.
Тому на вид было лет тридцать — тридцать пять, однако взгляд его говорил о том,
что повидал он в этой жизни много чего.
— Извините, — проговорил Коля.
— Ничего страшного, — отозвался прохожий,
глядя на мальчика так, словно всю жизнь его знает. — Знаешь, что я хочу тебе
сказать? Как бы трудно тебе в жизни не было, делай то, что велит сердце, душа и
совесть. Делай несмотря ни на что.
И удалился, оставив мальчика в полном
недоумении.
Однако через минуту странный прохожий был
благополучно забыт, и мальчишки продолжали игру как ни в чём не бывало. И никто
не думал о том, что ждёт его завтра.
Николай неспеша прогуливался по парку. Как
давно он его не видел! Как давно не дышал этим дивным воздухом! Целых три года.
Столько судья ему дал за незаконное хранение оружия.
Осень уже вступала в свои права, окрашивая
золотом листья. Но на правой стороне аллеи, ведущей к пруду, лето упрямо
отстаивало свои позиции, поэтому там деревья оставались одетыми в зелёные шали.
С удовольствием глядя по сторонам, Николай не сразу заметил мальчишку, что
бежал прямо на него.
— Извините, — пробормотал тот после того, как
налетел.
— Ничего страшного, — отозвался Николай.
«Это же точь-в-точь я сам! — подумал он,
разглядывая мальчика. — А эти двое — Стас и Димка… Да, Колька, сейчас ты
бегаешь, играешь с друзьями и не знаешь, что брата твоего уже нет в живых. И
что скоро маму потеряешь».
Николай помнил, как, вернувшись домой, застал
маму безутешно рыдающей, с похоронкой в руках.
«Гошенька! За что? Почему он? — кричала она. —
Будьте прокляты те, кто начал эту войну, кто послал туда моего ребёнка! Гореть
вам в аду!».
Гибель старшего сына серьёзно подкосила её
здоровье. И однажды ночью мать так и не проснулась. Так Первая чеченская война
лишила мальчика двух дорогих людей.
— Знаешь, что я хочу тебе сказать? — Николаю
хотелось хоть немного приободрить мальчика. — Как бы трудно тебе в жизни не
было, делай то, что велит сердце, душа и совесть. Делай несмотря ни на что.
И не дождавшись ответа, поспешил уйти. Пусть
мальчишка пока не забивает себе голову, пусть наслаждается последними минутами
беззаботного детства, конец которому придёт уже сегодня.
«И вправду, какая-то аномальная тропинка, —
думал Николай. — Я уже второй раз встречаю здесь самого себя. И Дима Лену
именно здесь встретил».
У них была любовь с первого взгляда. Жаль,
недолго продолжалось счастье молодых. Только они успели пожениться, как Диму
забрали в армию. А там — Вторая чеченская. Мало было властям одной — захотелось
ещё поднять себе рейтинг за счёт «маленькой победоносной войны»! Дима погиб так
же, как и Гоша, оставив беременную Лену вдовой.
Стасу повезло больше. Незадолго до того, как
получить повестку, он, прогуливаясь по аллеи, исчез. Появившись недели через
две, он утверждал, что отсутствовал всего два часа — разговаривал с бабушкой.
Последнего быть не могло, потому как бабушка умерла, ещё когда Стас пошёл в
школу. Знакомый психиатр дал ему справку, которая и спасла его от призыва, а
возможно, что и от гибели.
Самого Николая не призвали, поскольку,
во-первых, он поступил в институт, а во-вторых, приходился родным братом
погибшего героя Первой чеченской Георгия Орехова.
«Делай то, что велит сердце, душа и совесть. А
ведь именно эти слова я слышал».
Сколько раз он потом говорил их сам себе! И
делал. За это, собственно, и попал в тюрьму. Сколько раз ему как руководителю
правозащитной организации настоятельно рекомендовали прекратить выступать
против незаконного призыва и армейской дедовщины! Считай, открыто угрожали.
Боялся ли Николай этих угроз? Конечно, боялся, однако другие чувства, что были
сильнее страха, подгоняли его вперёд. В конце концов, полицейские во время
обыска в квартире подбросили ему оружие. Оружие. Ему, убеждённому пацифисту! Но
даже сейчас, отсидев без вины, Николай ни в чём не раскаивался.
Погружённый в свои мысли, он чуть было не
столкнулся с неспешно бредущем по тропинке седым стариком с палочкой. А
заметив, отошёл в сторону:
— Проходите, пожалуйста!
— Спасибо, Коля! — улыбнулся старик почти
беззубым ртом.
— Откуда… — начал было удивлённый Николай, но
вдруг уловил в облике старика до боли знакомые черты. — Вы Орехов Николай
Александрович?
— Да, это я, — просто ответил старик. —
Знаешь, что я хочу тебе сказать? Я всю жизнь боролся, и боролся не напрасно.
Главное — не сдаваться!
Сказав это, старик стал медленно, но верно
удаляться. Николай не решался его останавливать.
— Главное — не сдаваться! — повторил он,
провожая взглядом самого себя.
|