16. После боя

следующий день  после боя с французами



Потолок над головой грязно-серого цвета. Он покачивается и норовит подернуться зыбью. Как море. Неприветливое северное море. Штукатурка местами облетела, а длинная извилистая трещина кажется Хагторпу похожей то на Эйвон, то на Риу-Негру. Но ему грех жаловаться — госпиталь переполнен, а он лежит в отдельной комнатушке, пусть и размерами меньше его каюты в бытность лейтенантом Королевского флота. Хагторп старается удержать взглядом колеблющуюся трещину, но это не так-то просто. В голове, как на деревенской ярмарке, устроили состязание молотобойцы, а сломанные ребра немилосердно казнят при каждом вздохе. Но больше всего донимает правая рука. В полузабытьи она представляется огромной и будто деревянной...

«Все закончилось, Нат, мы победили!» — слышит он взволнованный голос Джереми Питта.

Все закончилось, но к этому надо еще привыкнуть... Он переводит взгляд на сидящего возле постели Питта. Его рука — тоже правая — в лубках. Хагторп уже знает про отчаянную храбрость штурмана, ринувшегося на француза. С саблей против топора... Пожалуй, Питер обязан Джереми жизнью. Хагторп хмыкает: тогда получается, что и он сам — тоже.

«А Питер теперь важная птица».


Питер — в гудящей голове Хагторпа пока не утвердилось, что теперь ему следует обращаться к своему капитану «Ваше превосходительство», — так вот, Питер заглянул в госпиталь сегодня утром. Несмотря на все заверения присматривающего за ранеными врача, он сам сменил повязки, и от Ната не укрылось, как озабоченно он хмурился при виде воспалившихся ран. Однако, заметив в глазах раненого вопрос, Блад высказал надежду, что все обойдется, и Хагторп не потеряет ни руку, ни способности ею владеть.

Плохой был бы из него наемник. Впрочем, наниматься на службу к голландцам нет нужды: призовых денег хватит с лихвой. На французских кораблях оказалось немало добра, и лорд Уиллогби сдержал слово — пятая часть будет поделена среди корсаров. Тех, кому посчастливилось уцелеть, — а это едва ли половина людей капитана Блада...

Нет, все-таки чертовски здорово ощущать себя живым!

«И самое главное — мы можем вернуться домой! Домой — понимаешь, Нат?! Тот лорд, которого мы подобрали на «Куин Мэри» сказал, что никто не будет нас преследовать...» — в глазах Джереми ликование мешается с растерянностью, и вдруг в его взгляде появляется тревога.

Домой... Знать бы, что ждет их дома. Черт, неужто прошло всего четыре года? Под ярким небом Вест-Индии время течет как-то иначе. Хагторп готов поклясться, что прошли все десять. Вот даже корабли взять... А, ладно, об этом сейчас точно не стоит думать.

...В Бриджуотере у него оставались мать и сестра, и тревога за них не переставала терзать его. Что с ними случилось после подавления мятежа?

А еще была Маргарет — Маргарет Аддерли, с волосами цвета осенних листьев. Ее отец не слишком обрадовался сватовству Ната: пусть земли Хагторпов приносили небольшой, но стабильный доход, однако слишком неверна судьба тех, кто связывает себя с морем. В конце концов Томас Аддерли дал свое согласие, но объявить о помолвке они не успели...

Тяжкий труд и плети надсмотрщиков притупили отчаяние, разъедавшее душу. Однако оно нахлынуло с новой силой, когда Хагторп понял, что даже вырвавшись с Барбадоса, он не сможет вернуться в Англию. Он загнал свою тоску вглубь, а затем — затем было упоение нежданной свободой и яростью сражений...

Хагторп пытается мысленно представить себе лицо Маргарет и не может: их будто разделяет пелена дождя. Что стало с ней? Скорее всего, у почтенного мистера Аддерли все благополучно, ведь он не одобрял и не поддерживал восстание Монмута. А Маргарет, она что — вышла замуж? А может, и вовсе уехала из Сомерсета?

Почти четыре года он старался не думать о ней. Забыть. И черты ее лица утратили четкость, растворились в бесконечной череде лиц других женщин. Бойкие обитательницы Тортуги, которые щедро дарили свою благосклонность удачливым корсарам, смешливые темноглазые индеанки с узкими ладошками... Чего уж тут лукавить — были среди них и те, чьи прелести не оставляли его равнодушным, а поцелуи пьянили, как вино.

...Вот только волосы Маргарет, падающие на шею мягкими завитками, и вспыхивающие в них солнечные искры...

«Я пойду, и так тебя заболтал», — говорит Джереми и смотрит виновато.

Хагторп осторожно кивает, стараясь не потревожить присмиревших молотобойцев.

Но можно же отправить письмо... Письмо! Он криво усмехается: настолько эта простая мысль кажется ему странной. К этому тоже надо привыкнуть. Завтра же он попросит кого-нибудь написать его родным.

Держать глаза открытыми становится тяжело, однако напоследок Хагторп вновь отыскивает взглядом трещину на потолке и решает, что все-таки она похожа на Эйвон.